Пабло лежал в обезьяннике, над ним с любопытством склонилсябомж. На бомже были рваные кеды и грязный джемпер в ромбик. Один глаз заплылфиолетово-черным бланшем, а на второй свешивалась рваная челка. Пабло захрипели червеобразными движениями забился в угол, откуда его и достали быстроприехавшие санитары. Пожилой угрюмый доктор скептически оглядел его и попросилвытащить кляп. Сержант опасливо выполнил просьбу врача.

— Я нормальный, — незамедлительно сообщил Пабло. — Отделениемилиции захвачено пидорами. Это менты-эмо-зомби. Убей эмо — спаси мир.

— Достаточно, — сказал врач и вздохнул. — Это наш клиент.Забираем его в «Скворечник».

Через час Пабло оказался на белой кровати в смирительнойрубашке, и хотя внешне, после серы в четыре точки, он быстро и надолгоуспокоился, внутри кипели страсти. «Все, пропал этот мир, — сокрушался Пабло. —Ну хоть пидометр жив. Мы еще повоюем!» Так простого нормального парня ПавлаЧачика эмо-пидоры до дурки довели…

Над Эмомиром поднималось розовое солнце. Фонари на площадиСпального района продолжали гореть, потому что никогда не выключались. Подножками черных кроватей расползался уже такой знакомый розовый туман. Эгорвстал с кровати, его худое тело передернуло долгой судорогой. Он словно пыталсястряхнуть с себя не только виртуальную воду из бассейна, но и всю грязьбольного сознания Пабло, которая, как ему казалось, налипла на него жирнымикляксами.

— Б-р-р, — сказал Эгор, — эй, толстый, я уже здесь!

Клоун оторвал голову от подушки.

— О, брат. Быстро ты управился. А я тут с Тиной Канделакиязыком зацепился. Как крепыш? Ты его убил?

— Все гораздо хуже, чем я думал. Он оказался безнадежнобольным на голову придурком и грязным извращенцем.

— Н-да? — Клоун прищурился. — Так ты убил его?

— Его сожрали геи эмо-зомби, герои его сексуальных фантазий.— Трэш какой-то. Не пойму, он умер?

— Я убил его морально, чувак. Физически он слишком крепок,даже для меня. Можно попробовать еще раз, но я ни за что больше не окунусь вэту клоаку. Сколько там времени?

— Семь утра, а что?

— Хочу покончить со всем этим прямо сегодня. Боюсь, чтозлобная бабочка может передумать и сорвет все мои планы. Короче, хочу прямосейчас отправиться к блондину со сломанным носом, который меня фактически иубил. Надеюсь, у него сны поприятней.

— А как же телка? Ну, та, которая дала ему баллон? Ты жехотел и ее…

— Нет, я передумал. Не геройское это дело с бабами в бабскихснах воевать.

— Понятно. Ну что ж, удачи. Мочи белобрысого, а я, пожалуй,тоже в бабские сны сегодня больше не полезу. Зайду для разнообразия кАбрамовичу, интересно же, что ему может сниться.

— Потом расскажешь. Все, я ныряю.

Эгор лег на кровать, вжался лицом в подушку и представилсебе прозрачную ненависть голубых глаз блондина в арафатке.

Эмобой стоял на крыше в центре города. День явно устал ипытался смениться вечером. Нервный ветер гнал пушистые облака. Везде, куда могдостать взгляд Эгора, были крыши, крыши, крыши. Старые, не крашенныедесятилетиями, и модные везунчики, обитые жестью и рубероидом, игривые башенкиарнуво и далекие пузатые купола соборов — все они казались пустыми и грустными,словно за их покатыми спинами прятались понурые головы и нервно сцепленныеруки. На душе у Эгора стало тревожно. Он пошел по крыше, обойдя сначалаогромную усатую телеантенну, потом, обогнув атавизм общей печной трубы, увиделих. Они сидели к нему спиной, свесив ноги с крыши, в полуметре друг от друга.

Блондина он узнал сразу, а девушку… С ней все обстоялогораздо хуже. Глаз Эгора налился кровью, фантом сердца подскочил к горлу иперекрыл дыхание. Своим силуэтом на фоне угасающего солнца, светлыми прядями назатылке и розово-черными гетрами на руках она просто парализовала сознаниенесчастного Эмобоя. «Не может быть! Кити здесь, но почему? Он похитил ее, взялв заложницы, хочет скинуть с крыши», — метались кометы-мысли уже бегущего кпарочке Эгора. Блондин, сидевший к девушке вполоборота, уже протягивал ей руку,когда услышал стук шагов по крыше, и в этот же миг девчонка легко, как пушинка,соскользнула вниз.

— Нет! — одновременно завопили в отчаянии две мужскиеглотки.

Эгор, продолжая кричать, летел головой вниз с вытянутыми впередруками, пытаясь схватить ногу в смешном кеде в ромашках. Но тщетно, девушкаупала раньше. А Эгор, как кошка, мягко приземлился рядом с ней. Она лежала наспине замысловатым иероглифом, нелепо раскинув руки и ноги. На красивом лицезастыли обида, непонимание и удивление. Белые волосы, белая блузка изадравшаяся белая кружевная юбка, надетая прямо на джинсы, на глазах менялицвет на красный. В маслянистую лужу крови на асфальте вокруг тела скользнулатонкая струйка из уголка рта самоубийцы. Мертвая девушка оказалась совершеннонезнакомой Эгору, и вблизи она совсем не была похожей на Кити. Боль и страх заКити сменились жалостью и чувством вины перед этим несчастным созданием. Эгорвстал на одно колено, взял холодеющую тонкую руку в ладонь и стал гладить ее,как замерзшую птичку. Его душили слезы, он забыл, кто он и зачем сюда пришел. Всебя его привел сильный толчок в бок. Эгор упал, больно ударился и сразувспомнил, что он во сне у своего убийцы, в абсолютно пустом и чужом городе. Онрезко вскочил, готовый к бою, и увидел, что белобрысый сидит в двух шагах отнего, бережно держа на коленях истекающее кровью тело девушки. Тело егосотрясалось от молчаливых рыданий. В глазах блондина зоркое око Эгора читалоболь, отчаяние и ненависть такой силы, что под стать им были лишь егособственные чувства. Удивительное дело — он пришел сюда, чтобы убить этогочеловека, а теперь стоял и безуспешно пытался подобрать слова, способныеутешить его, понимая, что это не под силу даже супергерою.

— Что, доволен, гад? — по-своему истолковал его блуждающийвзгляд поднявший голову блондин.

— Я пытался ее спасти.

— Что ж не спас? Хотя бы разок, для разнообразия. Каждуюночь ты убиваешь ее у меня на глазах.

Эгор оторопел от неожиданного обвинения:

— Во-первых, я первый раз ее вижу. Во-вторых, она спрыгнуласама.

— Нет, это ты послушай, чмо. Во-первых, я тебя вижу каждуюночь с тех пор, как узнал о ее смерти. А во-вторых, она не прыгала сама, онапросто глупая влюбленная девчонка, а вы забили ей голову своими суицидальнымизадвигами. Всего месяц от меня не приходило писем, ну, может, два, но вам,сволочам, хватило, чтобы убить ее.