– Вот бы встретить сейчас золотую змейку, – прошептала Аля. – Говорят, кто видел змейку два раза, обязательно увидит и в третий.

– Ух, змейка быстро привела бы нас к пещере… Жаль, что она всегда появляется неожиданно, когда ей вздумается.

– Ну ничего, я и сама отлично помню дорогу, – бодро сказала Аля, хотя дороги она не помнила.

Но, видимо, всё самое плохое в этот вечер с друзьями уже случилось, и теперь им начало везти. До волшебной поляны они добрались без приключений.

Это колдовское местечко ночью выглядело не менее приятно, чем днём. Дорожки среди клумб посеребрил яркий свет луны, вокруг благоухали розы и георгины, как-то особенно, по-ночному. Цветы на поляне не прятались на ночь в бутоны, а, наоборот, распускались ещё красивее. Диковинные птицы переговаривались приятными бархатистыми голосами на интересные и возвышенные темы.

Друзья поднялись по мраморной лестнице и увидели, что дверь в пещеру приоткрыта. Бяка с опаской заглянула внутрь – как и в прошлый раз, на стенах горели факелы.

– Вилли, у тебя случайно нет плана пещеры? – поинтересовалась Аля.

– Ух, нет, откуда?

– Отлично, тогда пойдём наугад в сторону Тронного зала. Ёх-хо!

Аля спустилась вниз, взяла со стены факел и зашагала вперёд по широкому коридору.

– Раз-два, лапы прямо, три-четыре, скоро яма, – запела она.

Вилли помедлил на пороге, а потом двинулся за ней. «Я должен проследить, чтобы Аля ничего не натворила. Если с ней что-то случится, я себе никогда этого не прощу». Увы, Вилли отлично понимал, что с Алей непременно что-нибудь случится. Он слишком хорошо её знал…

– Видишь эту зюзю на стене? – сказала вдруг Аля с гордостью. – Когда я была здесь в прошлый раз, я нарисовала факелом свой автопортрет. Наскальная живопись.

– Не очень похоже.

– Это знак, и таких знаков несколько. Теперь мы знаем, что идём верной дорогой. Правда, я молодец? Мишель на моём месте прочитал бы уже целую лекцию на тему «Кто здесь самый умный».

Но знаки скоро кончились – Аля заметила на земле факел. Бяка хорошо помнила, как положила факел на землю, когда ей надоело таскать его в руках.

«Куда же теперь? – спрашивала себя бяка. – Прямо? А может быть, налево? А что если они здесь свернули вправо? Да, пожалуй, свернули».

И Аля юркнула в узкий коридор. Вилли – за ней. Пройдя по коридору несколько минут, бяка поняла, что видит это место впервые. Чтобы не пугать Вилли, она не стала поворачивать обратно, а уверенно шагнула в левый коридор, чтобы потом опять повернуть влево, и таким образом вернуться к тому месту, откуда она сворачивала. Но поворота налево всё не было. Вправо вели десятки ходов, десятки деревянных дверей, зато слева была сплошная глухая стена. Пройдя ещё с полкилометра, они уткнулись носом в тупик.

– Ух, и что дальше? – поинтересовался Вилли.

– А дальше ничего. Мы заблудились, – жизнерадостно сообщила Аля.

И вдруг за ближайшим поворотом послышался какой-то стук – как будто что-то упало.

– Тсс… – Аля приложила палец к губам.

Они осторожно заглянули за угол и увидели на полу полоску света под одной из дверей.

Страх сковал Алю и Вилли по рукам и ногам, но любопытство взяло верх. Ухарь на цыпочках подкрался к загадочной двери, осторожно приоткрыл её и заглянул в щель. То, что он увидел, заставило его резко отпрянуть, и он натолкнулся на Алю, которой тоже не терпелось посмотреть. Оба замерли с открытыми ртами: посреди комнаты возвышалось большое зеркало, перед которым стояла Верховная.

Ни живые, ни мёртвые, Аля и Вилли прислонились спинами к холодной влажной стене лабиринта и медленно осели по ней на пол.

Наконец Аля взяла себя в руки.

– Она не могла нас видеть, – прошептала бяка. – Мы стояли в темноте, а она – под ярким факелом. Верховная смотрела в зеркало на своё отражение, а не на нас.

– Ух, или на что-то у себя за спиной…

– Или на кого-то…

Они, не сговариваясь, снова прильнули глазом к дверной щёлочке. На этот раз уже надолго.

Верховная с нескрываемым интересом рассматривала своё отражение в зеркале при тусклом мерцании восковых свечей. Чёрная с проседью шерсть свисала до самой земли, карие и глубокие, как ночь, глаза, прятались под нависшими веками. В стародавние времена эти глаза были огромными, а теперь заплыли, превратились в щёлочки. И только взгляд остался тем же, что и тысячу лет назад, – тревожным и сердитым.

Небольшая пещерная комната выглядела крайне неопрятно. Своды затянула паутина, из каменных стен торчали канделябры с сальными свечами, увитые полусгнившими гирляндами из волчьих ягод и мухоморов. Пахло плесенью.

Стены от пола до потолка закрывали стеллажи с книгами. Очевидно, это были древние колдовские книги, содержащие в себе всю мудрость мира.

В углу стоял стол из неструганных досок, а на нём под толстым слоем пыли лежали колдовские принадлежности Верховной – банки, склянки, сушёные травы, дохлые жабы, змеи и мыши. Возле стола притулились две видавшие виды табуретки и старый, трухлявый пень. Верховная перевела взгляд со своего отражения на пень за спиной.

– Ты меня слушаешь? – раздражённо спросила царица Бякандии. – Или опять нужно швырнуть в тебя жабой, чтобы ты проснулся, глупый бесполезный лентяй?

– О, Хитрющая, я внимательно тебя выслушал, – сказал Старый Пень. – Теперь я тоже должен сообщить тебе одну новость…

– И что же это за новость? – Верховная в нетерпении стукнула хвостом по полу.

Старый Пень помолчал, а потом важно ответил:

– О, Хитрющая, мне известно, кто подслушивал за Большим Советом, и я знаю, кто украл твой кнут.

Верховная уставилась на него в зеркало немигающим взглядом и вдруг разразилась какими-то странными, лающими звуками. Как оказалось, это был смех. Злой хриплый смех, больше похожий на кашель.

– И ты сообщаешь мне об этом сейчас?

– А ко-ко-гда надо было? – испуганно проскрипел Пень.

– Твою новость знает уже вся Бякандия, даже малыши злыдни болтают об этом по бякобуку. – Где ты пропадал все эти дни?

– Я должен был сам во всём убедиться, достоверно всё разузнать, прежде чем докладывать. Я никогда не даю тебе непроверенных сведений – Старый Пень не какой-нибудь новичок, он серьёзно относится к своей работе. – Пень с достоинством расправил корни и выпятил впалую морщинистую грудь. – Я следил за предателями днями и ночами, – с гордостью продолжил он. – И теперь у меня больше не осталось сомнений: надо немедленно поймать бяку Алю и ухаря Вилли, иначе они сорвут наши планы! – Старый Пень нервно заелозил ветвями по полу.