Плитка в полу сдвинулась, и в открывшейся неглубокой яме я увидел плоскую деревянную коробку. М-да, вряд ли в такую поместится мешок денег. И ящик оказался совсем лёгким, скорее всего, внутри вообще ни хрена нет.

Но тут я ошибся.

Я поставил коробку на стол и поддел крышку ножом. Стоило воткнуть клинок в дерево, как оно с треском рассыпалось на отдельные полоски. Теперь на столе в груде щепок лежала книга в чёрном кожаном переплёте. Не, понятное дело, такие штуки тоже стоят порядочно, но сообразить заранее, имеет ли смысл тащить книгу, мог только Хорь. И то не всегда.

– Это – оно? – Я поднял книгу над головой и помахал.

– Да. – В голосе Хлои ощущалось напряжение. – Постарайся её не повредить. Джесс, помоги Кресту подняться.

– Не напрягайся. – Я сунул книжицу за пояс и отступил на пару шагов. В один прыжок оказался на столе, оттолкнулся и повис на светильнике. Сверху его не заметить, а сейчас очень даже сгодился. Качнулся под угрожающий хруст и прыгнул в пролом. Удалось добраться до той балки, с которой не сложилось в первый раз, и уже оттуда залезть наверх.

– Спасибо. – Хлоя так вцепилась в книгу, будто голодала с неделю, а я принёс ей краюху хлеба.

Открыла и быстро пролистала. Что-то нашла и сразу показала Джессипу. Блондинчик покачал головой и приподнял бровь.

– Впечатляет, – кивнул он. – И как ты почувствовала? Сама же как-то говорила, что Он везде оставляет защиту. Или тут забыл?

– Нет. – Хлоя быстро листала страницы. – Но здешние адепты, как ты сам мог заметить, пошли другим путём и, колдуя, невольно нарушили сохранность печати. Впрочем, их это уже не интересовало. Смотри…

– Может, опосля? – сказал я, наблюдая за солнцем. – Давайте для начала уберёмся отсюда подальше, разведём костерок, и уже там приметесь рассказывать друг дружке про печати и прочую хренотень.

– И то верно, – неожиданно легко согласилась Хлоя. – В местах силы, пусть уничтоженной, всякое касание магии и даже упоминание её способно вызвать нежелательный резонанс.

Ну вот опять. Как люди вообще способны на голубом глазу нести всякую чушь и делать вид, будто она что-то значит? Другое дело, когда парни садятся за стол и под цокот кружек выдают своё сокровенное, про баб и мордобой. А потом ещё заводят душевный песняк, и на сердце становится совсем легко.

Пока про всё это можно было только мечтать. Когда нам ещё удастся спокойно посидеть… Разве что забредём в какую-нибудь деревеньку, лишь бы там не шаболдались всякие гниды, как в Шамусе.

И тут все эти мысли разом вылетели из башки. В свисте ветра проявились забавные штуки вроде хруста, который становился всё сильнее. Да и башня, мало того что качалась, начала приседать или типа того. Ну, ежели бы её судорога била. Снизу донеслись тревожные крики парней. Скорее всего, тоже заметили какой-то шухер.

– Чего там твои раскричались? – недовольно спросил Джессип. Похоже, ни этот долдон, ни величие не замечали ничего особенного.

– Вниз! – «Приседания» башни стали чаще и ниже. Под ногами появились трещины. – И живо, пока энта чёртова дрянь не развалилась на куски!

Проклятые ступеньки рассыпались под ногами, и пару раз я едва не растянулся. Твою мать, катиться тут далеко, можно и шею свернуть! Королева перебирала ногами достаточно ловко, так что в этот раз её тащить не имело смысла. А вот Джессип пару раз здорово приложился о камень своим графским задом и выдал такое, что больше подходит Фингалу в подпитии.

Крики парней стали громче и тревожнее. Но и без них становилось ясно: добежать мы не успеем. Башня наклонилась и под громкий треск начала заваливаться в сторону леса. Тут уже я выдал трёхэтажное, услышанное от одного сапожника. Не помогло даже это: пол подпрыгнул, меня швырнуло на стену, которая почему-то оказалась под ногами, а после и вовсе разлетелась на куски.

Перед рожей мелькнули ветки дерева, и я едва успел вцепиться в одну. Мимо пролетела Хлоя, и, непонятно как извернувшись, я сумел зацепить королеву ногами. От рывка рука едва не соскользнула, и, зашипев, я ухватился второй, потом подтянулся на ветку. Где-то чуть ниже Джессип продолжал доказывать, что дворяне тоже умеют разговаривать по-людски.

– А знаешь, величие, – я перехватил за пояс попискивающую у меня между ног Хлою и втянул и её на толстую ветку, – вот когда тебе говорят, нужно рвать когти, не надо энтого вашего, типа пойдём ещё поищем неприятностей на задницу.

Хлоя осторожно ощупала ветку, на которой оказалась, и только после этого открыла глаза. Рожа у бабы была бледная, как у одной моей знакомой, что за каким-то чёртом мазала харю сметаной. Величие открыла рот, немного посипела и снова закрыла.

– Хлоя! – донёсся снизу голос Джессипа. – С тобой всё в порядке? Ты цела?

– Если мне пока удаётся оставаться живой, – тихо пробормотала Хлоя, – значит, высшие силы всё же берегут меня для выполнения этой, особой миссии. Значит, я всё делаю верно.

– Хлоя! – В голосе блондинчика слышалась паника.

– Да жива она, жива. – Я посмотрел вниз: до земли оказалось не так уж далеко – даже если упали бы, не убились. – А высшие силы, выходит, – я? Охренеть!

Подоспели парни и помогли нам спуститься. Зуб, гнида, припомнил, что он-де говорил дёргать отсюда сразу. Я мрачно посоветовал ему сунуть язык куда полагается, пока я ноги болтуну не повыдергал. Карась заявил, что мы так смешно болтались в обломках падающей башни, чисто мышата в колесе у бродячих артистов. Короче, повеселили всех.

От башни уцелела полоса камней на подавленных деревьях и тёмная яма подземелья, куда уходила спиральная лестница. Я заглянул в дырку и подумал: вот если кто-то сейчас предложит мне туда спуститься, просто брошу дурака вниз. Даже если это будет Хлоя.

Почему-то никто такого предлагать не стал. Сам не знаю, почему.

– Может быть, что башня обрушилась из-за того, что мы взяли дневник? – угрюмо спросил Джессип, рассматривая разорванную штанину. – Стояла, стояла, а тут возьми и рухни.

– Всё может быть, – откликнулась Хлоя. – Я же говорила, в местах силы любое действие способно вызвать неожиданные последствия. Даже неуместное слово.

– Хрень всё это, – пробормотал Зуб и опасливо покосился на меня: не стану ли сразу ноги дёргать.

Я кивнул, валяй, мол.

– Так вот, как нас закрыли, так весь фарт сразу и потерялся. Поэтому и сыплется дерьмо за дерьмом.

– А как по мне, – зевнул Карась, – пока живые, фарт нам улыбается.

– Ага, – хмыкнул я. – Токмо улыбка энта какая-то щербатая.

Сейчас костёр походил на какую-то дикую тварь, которую посадили в круг из камней и не собираются выпускать на волю. Тварь фыркала, когда в неё тыкали палками, пыталась кусать за руки и жадно облизывала тушку зайца, словно намеревалась испробовать дымящейся плоти…