Эмма засмеялась.

– Только не перепутай. Привет, Хапси! Эмма, будет тебе, замолчи и сядь! Мама считает, что Хапси уже так сроднился с нами, что однажды заговорит по-человечески.

Квартира Сарди находилась на первом этаже викторианского здания из красного кирпича на улице Энсиз у Тюнеля.

С тех пор, как начались занятия в университете, Фрида обедала у них раз в неделю и оставалась ночевать по настоянию Эммы, которая словно забыла о том разговоре с сестрой. Они так хорошо проводили время вместе, что, несмотря на большую нагрузку и, конечно же, Исмаила, она с нетерпением ждала дня, когда пойдет к сестре.

Она поцеловала Эмму, потрепала Хапси по голове и повесила промокшее под ноябрьским дождем пальто на вешалку.

Ференц приготовил острый гуляш, а Эмма – кугель[46] по рецепту Брони.

– Говорят, пирожные и пончики скоро запретят, так что полезно знать, как приготовить десерт из лапши.

Бутылку венгерского они допили еще до того, как закончилась еда. Эмма подняла первый бокал за мужа:

– Ференц получил повышение по службе. Я хочу отметить это, – сказала она. – Он получил повышение в технической службе в компании, в которой работает. Теперь все радиостанции просят прислать только его, – продолжила она, с гордостью глядя на мужа, – все радиостанции, – повторила она с заговорщицким смехом.

Сам Ференц, похоже, не принимал свое назначение всерьез.

– Это не подвиг! Мне очень повезло, что мне платят за любимое занятие, – сказал он со спокойной улыбкой.

Радио передавало последние известия: немецкие войска оставили Ростов в результате контратак русских.

– Это первое значительное отступление немецких войск на Восточном фронте, – радостно сказал Ференц. – Вступление Америки в войну – вопрос времени! Давайте, девочки, выпьем за эту радостную новость! Egeszsegere![47]

После ужина они завели граммофон, полученный в подарок на свадьбу: «Ла Палома» Тино Росси, Шарль Трене, Эдит Пиаф. Ференц, увлекавшийся джазом, поставил им When the Saints Go Marching In Луи Армстронга. Они танцевали танго и вальсы, подпевали и смеялись как сумасшедшие под аккомпанемент веселого лая Хапси, прыгавшего вокруг них. Может, взаимная любовь, ощущаемая в каждом жесте молодоженов, а может, и выпитое вино подтолкнули Фриду открыться им.

Пришло время говорить… По крайней мере, с сестрой и зятем.

– Я соврала тебе тогда, в Кочо… – внезапно произнесла Фрида.

Все еще кружась в объятиях мужа, Эмма со смехом спросила:

– А что ты сказала в Кочо? Когда? Вообще, о чем ты?

– Летом, когда мы сидели в Кочо, я сказала тебе, что меня занимает только учеба и карьера. Но я кое с кем встречаюсь…

Как только Фрида произнесла эти слова, Эмма и Ференц остановились. Ференц выключил граммофон.

Фрида глубоко вздохнула: пути назад нет, да ей и самой нужно выговориться.

– Уже год. Мы очень любим друг друга.

– С кем? Я его знаю? Он с факультета?

Фрида сделала еще один глубокий вдох:

– Нет, ты его не знаешь! Он с факультета, в этом году заканчивает. Его зовут Исмаил. Исмаил Босналы!

После минутного молчания Эмма удивленно спросила:

– Так он мусульманин?

– Ну да.

– Боже мой!

– Причем тут «Боже мой!»? Для меня не имеет значения, что мы разной веры, и для него тоже! Кроме того, мы не собираемся жениться, мы просто встречаемся.

Фрида, сознавая, что лицемерит, произнесла эти фразы хриплым голосом, как всегда бывало, когда она сердилась. Лицо ее побелело, в глазах блестели еле сдерживаемые слезы. Она была взволнована и чувствовала, что вот-вот сорвется.

Эмма поняла это и сразу сменила тон:

– Не сердись, дорогая, это так неожиданно. Я сильно удивилась, но только и всего! – Она подошла к Фриде и крепко обняла ее. – Итак, моя младшая сестра наконец-то влюбилась! Так значит, это Исмаил молчал в трубку по субботам в прошлом году? Так значит, ты так спешишь в понедельник утром в Беязыт, несмотря даже на снег, не только из-за любви к медицине, но и к Исмаилу! Как чудесно!

Однако лицо Ференца вытянулось. Не обращая внимания на жену, которая выразительно приподнимала брови, пыталась бровями подать ему знак молчать, он засыпал Фриду вопросами: что это за человек, с кем дружит, каковы его политические взгляды, из какой он семьи, знакома ли она с ними?

Тем временем Фрида уже овладела собой и отвечала на вопросы Ференца с легким смешком:

– Что с тобой? Это я встречаюсь с ним, а не ты.

Но Ференц был настойчив.

– Не говори так, Фрида. Характер, поведение и политические взгляды молодого человека, с которым ты встречаешься, волнуют всех нас, всех без исключения. Я думаю, ты не догадываешься о том, какие политические игры устраиваются с хрупким равновесием в Турции! В любом момент страна под влиянием чудовища по имени Германия может быть втянута в фашизм, то есть в угнетение, нетерпимость, во тьму. Мы же мечтаем о светлом демократическом будущем, в котором все равны. Поэтому вполне естественно, что мы хотим, чтобы люди рядом с нами разделяли наши взгляды!

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, Ференц. При чем здесь Исмаил? Он прекрасный человек. Умный, трудолюбивый, добрый, и не только со своими пациентами, но и со всеми людьми. Он будет очень хорошим врачом, я в этом уверена!

– Ты, кажется, встретила прекрасного принца, Фридушка, – поддразнила ее сестра. – Но, к сожалению, принцы на белом коне обычно бывают только в сказках. Ференц прав. Сейчас очень важно, чтобы мы хорошо знали людей, с которыми встречаемся.

Потом добавила более серьезным тоном:

– Будь осторожна, помни о корнях и никогда не забывай, что ты еврейка. Особенно в наши дни! Впрочем, в самом скором времени здесь, в Турции, найдется много желающих напомнить тебе об этом, как сейчас происходит в Европе.

Излишне самоуверенная манера Эммы держать себя только усилилась с замужеством. Кажется, что бы ни делала Фрида, она навсегда так и останется для нее младшей сестрой, ничего не знающей о жизни. Однако она училась уже на третьем курсе медицинского факультета. У нее была большая любовь. Она чувствовала себя такой же зрелой и опытной, как и ее старшая сестра.

Но она ничего не сказала в ответ, только немного нервно улыбнулась. Ференц и Эмма поняли, что не стоит больше давить на Фриду.

Эмма зевнула и посмотрела на часы.

– Полночь, нам завтра всем вставать с утра. Пойдемте спать! Фридушка, я положу на диван простыни, подушки и плед, а ты постели сама. Синее полотенце в ванной – твое.

В этот момент зазвонил телефон. Фрида подскочила.

– Кто это может быть в такой час? Из