Зрение тоже понемногу прояснялось. Кровавая пелена отступала. На межэтажной площадке я случайно глянул вниз и сквозь частично рассеявшийся дым увидел последствия взрыва. Между первым и вторым этажами одного лестничного марша совсем не было, а от другого осталось чуть меньше половины. Обломки крайней ступеньки сохранившейся части лестницы медленно покачивались на изогнутых прутьях арматуры, а на них, зацепившись скрюченными пальцами, висела чья-то окровавленная рука.

Соседний корпус находился примерно в тридцати метрах от нашего здания. С ним он соединялся двухуровневой эстакадой с широкими окнами по обеим сторонам. По сути, это был такой же переход из кирпича и бетонных плит, что объединял пристройки с главным сооружением, только шёл он не по земле, а по воздуху, опираясь на бетонные сваи различной длины.

Перепад высот объяснялся разной этажностью домов. С какой радости архитекторы решили связать здания именно таким образом, я так и не понял. Вполне можно было сделать это на одном уровне: подумаешь, выход в пандус был бы со второго этажа, а не с третьего. Нам даже так было бы удобнее.

Зато сейчас у нас появилось на одну неприятность больше. Мало того что в переходе горел свет и мы, не зная, как его выключить, стали прекрасной мишенью для напавших на базу злоумышленников, так ещё и ассистент профессора неудачно свалился с объединяющей уровни эстакады лестницы и сильно подвернул ногу.

К счастью, к тому времени я уже вполне оклемался и вместе с Байкером подхватил беднягу под руки. Вдвоём мы потащили его к темнеющему впереди входу в нужное нам здание.

Разбитые стёкла и плафоны светильников со звоном сыпались на пол. Со стен и потолка во все стороны летели выбитые свинцом куски штукатурки и бетона. В гудящем от свиста рикошетящих пуль воздухе плавала цементная пыль.

Позади время от времени раздавался громкий треск Настиного «калаша». Она вела огонь в надежде хоть как-то облегчить нам прохождение опасной дистанции.

Вскоре мы оказались внутри четвёртого корпуса.

– Туда! – запыхаясь, крикнул профессор и вырвался вперёд. На ходу доставая ключ-карту из кармана халата, он, смешно переваливаясь с боку на бок, побежал к обитой железом широкой двери.

Сунув пластиковую карточку в приёмную щель замка, Шаров подождал несколько секунд. Внутри электронного механизма раздался громкий щелчок, глазок индикатора сменил цвет с красного на зелёный. Олег Иванович с усилием потянул тяжёлую дверь на себя и скрылся за ней.

К тому времени, как мы с Байкером притащили Игоря к лаборатории, профессор уже скользил пальцами по мигающим разноцветными огоньками кнопкам пульта управления экспериментальной установкой. С торчащими в стороны серыми от цементной пыли волосами, перекошенным ртом и каким-то диковатым взглядом, он походил на безумного учёного из старой кинотрилогии о путешествиях во времени.

– Залезайте! – Шаров глазами показал на экспериментальную установку. Она представляла собой странное сооружение. Восемь расставленных вокруг непонятной конструкции стоек держали установленные под углом толстые ступенчатые иглы с шарообразными утолщениями на концах. Сверкающие молнии с треском змеились по блестящим стенкам нацеленных на клетку Фарадея электродов. Эта сетчатая клеть непонятно как висела внутри установленных под углом друг к другу широких металлических обручей. Скорее всего, тут дело было в магнитном поле. Его создавали те самые обручи, что с тихим гудением вращались вокруг своей оси.

– Быстрее! – поторопил нас профессор.

Мы опустили Игоря на стул возле стены и заскочили внутрь установки, куда незадолго до этого забежала Настя.

Олег Иванович снова защёлкал клавишами. Гудение заметно усилилось. Теперь обручи не только крутились вокруг оси, но и вращались в разных плоскостях. Они всё ускорялись, образуя своим мельканием подобие сферы вокруг защищающей нас клети.

– Профессор, – крикнул я, изо всех сил напрягая связки. – А как же вы?

Сквозь постепенно переходящий в свист нарастающий гул долетел едва различимый голос Олега Ивановича:

– За нас не беспокойтесь. Установка может работать в автоматическом режиме. После вас мы сразу перенесёмся…

Куда они перенесутся, я так и не расслышал. Свист усилился до такой степени, что у меня заложило уши. Разом заныли зубы, мозги как будто пронзили тупой иглой. Потом раздался оглушительный грохот, яркая вспышка ударила по глазам, и мы вдруг оказались посреди залитого лунным светом поля.

Я упал на колено, упёрся кулаком в землю, чувствуя сильную тошноту и головокружение. Рядом со мной, согнувшись в поясе, хрипел и отплёвывался Байкер. Позади сухо кашляла Настя.

– Что за хрень, ёк-макарёк? – Байкер сплюнул в шуршащий на лёгком ветру кустик травы, что рос прямо перед ним. – Мне одному показалось, что внутренности вывернули наружу, прополоскали в тазу с холодной водой и как попало запихнули обратно? – Он помассировал ладонью живот, с кряхтением выпрямился и посмотрел по сторонам. – Где это мы?

Я тоже встал на ноги. Тошнота уже утихла, но во рту осталось неприятное ощущение и чувствовался кисловатый привкус. Я сглотнул вязкую слюну, глубоко вдохнул пахнущий полынью и озоном воздух, покрутил головой, следя взглядом за исчезающими в разбавленной лунным молоком темноте бело-синими искорками.

Когда зрение окончательно вернулось в норму, я увидел будто вырезанные из чёрного бархата кустарники и отдельно растущие сосенки. Справа, шагах в двадцати от нас, шелестела листвой тонкоствольная берёзка в окружении молодой поросли не то осины, не то ольхи: в темноте сложно было разобрать, что за деревца там растут. (Стройный ствол берёзы белел, словно свадебное платьице, потому я и определил вид дерева без проблем.) Со стороны казалось, что это многочисленные подружки плотно окружили невесту перед свадьбой и шушукаются, обсуждая её жениха.

Слева, там, где покрытая оспинами луна закуталась в саван из рыхлых туч, виднелась тёмная стена леса, над которой уцелевшими зубьями старой расчёски торчали верхушки сосен и елей.

Прямо по курсу, примерно в ста метрах, ну, или около того, сверкал молниями «разрядник». Вспышки электрической аномалии подсвечивали ржавый остов экскаватора. Резина наполовину вросших в землю колёс истлела и свисала с ободьев неопрятными лохмотьями. Ковш с железным рычагом манипулятора давным-давно отвалился и валялся рядом, напоминая оторванную руку великана.

ПДА приветственно пискнул (я включил его, как только осмотрелся) и вывел на экран карту местности.

– Ты прям как зомби, – буркнул Байкер и пояснил: – Свет снизу на лицо падает, тени там и всё такое. Жутко выглядишь.

– А ты не смотри, – хмыкнул я и провёл пальцами по экрану, уменьшая масштаб.

Карта стала менее подробной, зато я понял, где мы находимся. Профессор перебросил нас к западным окраинам болот. От развалин деревеньки, по левую руку от нас, до отцовского дома было чуть больше восьми километров.