За спиной бородача висел рюкзак и виднелся приклад «абакана». Помимо автомата, «турист» взял из закромов профессора и другое оружие. В правой руке он держал восьмизарядный дробовик СПАС-12. Из набедренной кобуры торчала рукоятка «глока», в нагрудных ножнах ждал своего часа армейский клинок. На разгрузке висели закреплённые на поводках шесть зелёных «лимонок», а кармашки тактического жилета топорщились от засунутых туда запасных магазинов и выстрелов к подствольному гранатомёту.

Кроме своего оружия, Байкер нёс ещё и Настин комплект вооружения. Правда, тот до поры до времени лежал в чёрной сумке.

Байкер сгрузил ношу на пол. (Оружие в сумке громко лязгнуло.) В это же время Игорь свалил на диванчик тюк с комбинезоном для девушки, рюкзак с аптечками и провизией и связанные шнурками армейские ботинки достаточно маленького размера. Наверное, весь склад перерыл, чтобы найти подходящую одежду и обувь.

Не скрывая удовольствия, ассистент Олега Ивановича шумно выдохнул, проводя рукой по раскрасневшемуся лицу. Да уж, ботаник – он ботаник и есть. Надо хоть иногда спортом заниматься, а не просиживать всё время штаны в лабораториях. Всего-то килограмм десять, наверное, притащил, а запыхался так, будто центнер на себе пёр.

Пока Настя за шторкой облачалась в подходящую для путешествия по Зоне экипировку, остальные коротали время по-своему.

Байкер сел прямо на пол, подтянул к себе сумку с оружием, достал оттуда картонные укупорки с патронами и принялся набивать запасные магазины золотистыми тушками калибра пять-сорок пять.

Профессор с ассистентом о чём-то оживлённо беседовали – наверное, пытались выстроить гипотезу возможности перемещений между реальностями.

Я же по-прежнему пялился на склянки с заспиртованными эмбрионами мутантов и всякими их причиндалами: от щупалец сушильщика до ступни нюхача со снятой кожей.

Внезапный приступ панического страха накрыл меня с головой, как в тот раз на поле, незадолго до появления машины «туристов». Я опять ощутил холодное дыхание смерти, почувствовал немигающий взгляд её цепких глаз на своей переносице. С хрустом сжав кулаки, я до боли стиснул челюсти, из последних сил борясь с желанием немедленно лечь на пол.

Перед глазами будто проплыла волна. Банки-склянки зарябили, словно я смотрел на них сквозь струящееся марево горячего воздуха. Длилось это считаные мгновения. Вскоре всё вернулось на круги своя, и только сильное сердцебиение и сухость во рту говорили о недавнем инциденте.

Мне показалось, что в одной из склянок что-то сверкнуло красным. Я списал это на недавний приступ, повернулся к шкафу боком и принялся изучать поцарапанные и оббитые мыски своих ботинок, чувствуя, как сердечный ритм постепенно приходит в норму.

Прошло пять минут, прежде чем отдёрнутая женской рукой занавеска отлетела в сторону, звеня кольцами по металлической штанге.

– А вот и я! – Настя вышла из закутка, будто модель на подиуме, и подбоченилась, выставив правую ножку вперёд. Комбез был ей явно великоват, как и берцы, наверное, но это всё равно было лучше, чем джинсы с блузкой и кроссовками. По крайней мере, хоть какая-то защита от аномального воздействия Зоны.

Профессор с ассистентом посмотрели на «амазонку»: Олег Иванович с отеческой заботой, а Игорь со щенячьим восторгом в глазах.

Байкер достал из сумки ремень с кобурой, в которой лежала «беретта», бросил Насте. (Та ловко поймала его.) Выудил из баула АКМ, подождал, пока она подпояшется, и отдал ей автомат.

Настя взяла в руки оружие. Как заправский стрелок, посмотрела, в каком положении находится планка предохранителя, отомкнула магазин, проверила наличие в нём патронов. Потом вернула его на место и рассовала по карманам разгрузки заранее набитые Байкером магазины (тот их заботливо протянул ей, когда она закинула автомат за спину).

Пока девушка вооружалась, я краем глаза снова заметил красноватое мерцание в шкафу со склянками. Из любопытства повернулся к шкафу лицом, приоткрыл стеклянную дверцу.

На третьей полке у задней стенки шкафа, за банкой с бугристым сердцем какого-то мутанта, стоял небольшой пузырёк. Я взял его, чтобы лучше рассмотреть, что в нём лежит. Это была тонюсенькая ампула примерно с сантиметр длиной. Большая часть её была чёрной, и только прозрачный кончик тревожно пульсировал красным.

– Ну что, раз все готовы… – начал Олег Иванович, но я перебил его, показывая зажатый между большим и указательным пальцами пузырёк:

– Профессор, что это там мигает?

Шаров скользнул по мне рассеянно-добродушным взглядом и в ту же секунду переменился в лице. В его глазах появился густо замешанный на любопытстве испуг, усы встопорщились, на лбу проступили капли испарины.

– Этого не может быть! Что ты с ним сделал, Купрум?!

Все уставились на меня, будто я сотворил ужасное преступление.

– Ничего, – растерянно пробормотал я. – Это само там заморгало, я просто взял пузырёк из шкафа. Что это вообще такое, профессор?

– Маячок. Твой отец извлёк его из твоей руки, когда ты в детстве её сломал…

Профессор явно хотел ещё что-то добавить, но в это время сквозь приоткрытую фрамугу в кабинет с улицы ворвался оглушительный вой сирены. Чуть позже раздался грохот мощного взрыва, такого сильного, что звякнули склянки в шкафу, и воздух сразу наполнился треском беспокойных выстрелов и нарастающим рёвом моторов.

Оба учёных вздрогнули (ассистент при этом ещё и вжал голову в плечи). Мы с Байкером переглянулись и бросились к окну. Путь нам перегораживал громоздкий профессорский стол. Поскольку я ближе всех находился к нему, то первым запрыгнул на столешницу и перешагнул на широкий подоконник. Прижался лбом к холодному стеклу (на нём сразу появился мутный след от дыхания), пытаясь понять, что происходит. Немногим позже Байкер присоединился ко мне.

В это время Настя отвела учёных к закутку, усадила на диван и предусмотрительно щёлкнула выключателем. Стало намного лучше, поскольку, пока мы здесь находились, сумерки за окном плавно перетекли в ночь, и горящий в кабинете свет мешал разглядеть в деталях, что творится на улице.

А там разворачивалось настоящее сражение. Небольшой отряд военных сталкеров стрелял по бегущим к пробоине в стене налётчикам. Здесь когда-то находились ещё одни ворота. Потом их из соображений безопасности убрали: командир взвода охраны посчитал, что лучше сосредоточиться на защите одного входа, чем распылять внимание и силы на оба уязвимых с точки зрения вражеского вторжения стратегических объекта. Демонтированные ворота порезали на широкие полосы и обшили ими дозорные площадки на каждой пулемётной вышке, а образовавшийся проём между плитами забора заложили силикатным кирпичом.

По иронии судьбы, неизвестные выбрали для вторжения именно это место, посчитав кирпичную кладку самым слабым звеном в охранном периметре базы. Наверное, жахнули по ней из гранатомёта (тот оглушительный взрыв отлично вписывался в мою версию событий) и понеслись живой лавиной к проделанной в стене бреши.