Военсталы на вышках давно заметили наше приближение и передали сообщение по рации на пост безопасности, куда стекалась информация со всех пунктов наблюдения. Ещё в деревне я отписал профессору, что буду ближе к вечеру и не один, поэтому у охраны не возникло никаких вопросов. Стоило нам оказаться в поле зрения смотрящих на дорогу видеокамер, как послышалось гудение электроприводов, и высокие железные створки гостеприимно распахнулись, открывая вид на ряд аккуратных жилых домиков для персонала.

Я повёл спутников в самый центр охраняемой территории к сложенному из бетонных блоков двухэтажному зданию.

На территории базы жизнь, как обычно, била ключом. Одни учёные расходились по домам после напряжённого дня исследований, другие спешили к главному корпусу. (Профессор Шаров с коллегами поставил себе цель раскрыть как можно больше тайн и загадок Зоны, а потому в многочисленных лабораториях научно-исследовательского комплекса круглосуточно проводились различные опыты и эксперименты.)

Со стороны железного ангара доносился дробный металлический стук. Там вокруг облезлого бронетранспортёра с ребристой антенной вместо пулемёта и распахнутыми технологическими люками крутились механики. То ли готовили машину к вылазке в Зону, то ли восстанавливали её после рейда.

Не доходя до распложенной недалеко от ангара вертолётной площадки, по которой свободные от дежурства военные сталкеры с весёлыми криками и хохотом гоняли мяч, я свернул налево и повёл «туристов» к отлитому из бетона мощному фундаменту. На нём, как на постаменте, высилась огромная спутниковая антенна. Когда мы проходили мимо неё, стальная парабола «тарелки», пощёлкивая фиксатором, повернулась вправо на пол-оборота, потом изменила наклон отражателя, настраиваясь на пролетающий высоко над Землёй спутник.

От площадки вокруг фундамента начиналась мощённая брусчаткой дорожка. Она вела к широкому крыльцу главного корпуса, на котором нас уже ждали.

– Купрум, мальчик мой! – Профессор шагнул ко мне с распростёртыми объятьями, стоило нам подняться по ступенькам. Он по-отцовски обнял меня и трижды похлопал ладонью по спине.

После дружеского приветствия Шаров поправил рукава халата, прикрывая вылезшие наружу манжеты тёмно-серого пиджака. Галантно припал губами к Настиной ручке, пожал лапищу Байкера и представил им своего спутника. (Я-то с его напарником давно знаком.)

Субтильного парня в лабораторном халате звали Игорь. Он был младше меня на год и, под руководством профессора, трудился над кандидатской диссертацией. Над чем конкретно работал темноглазый брюнет с вытянутым лицом, мне доподлинно было неизвестно. Одно могу сказать, там что-то связано с изменением свойств рождённых гравитационными аномалиями артефактов при воздействии на них ультразвукового излучения.

Казалось бы, ненужная ерунда, но, на самом деле, это отличная возможность сделать хорошее оружие. Я как-то видел в Сети передачку, в которой солидные дядьки всерьёз обсуждали вероятность применения бойцами регулярных армий подобных артов в паре с экзоскелетами. На выходе должны были получиться этакие терминаторы с кучей разных стволов и практически неисчерпаемым боезапасом, благодаря уникальной возможности таскать на себе груз, в десять раз превышающий вес среднего человека. И вот как прикажете с такими ходячими танками бороться? А всё просто: включил кнопочку хитрого прибора – и противник превратился в неподвижную мишень. Стреляй – не хочу, называется.

– Я так понял, ты принёс, что обещал? – уточнил профессор.

– Да, Олег Иванович. – Я потянулся к поясу, собираясь открыть контейнер.

– Ну-ну, мой мальчик, не здесь. – Шаров легко похлопал меня по плечу. Его серые глаза добродушно сверкнули, а ухоженные, пшеничного цвета, усы слегка изогнулись, повторяя контур ласковой улыбки. – Сейчас придём в лабораторию, там все и отдашь. – Он повернулся к ассистенту: – Игорь, откройте дверь, пожалуйста.

Брюнет кивнул, взялся за хромированную ручку и потянул стеклянную дверь на себя.

– Прошу вас, друзья! – Жестом радушного хозяина профессор указал на вход и первым прошёл в просторное, ярко-освещённое закатными лучами солнца фойе.

Лаборатория Олега Ивановича находилась на втором этаже центральной пристройки к главному корпусу. Фактически это было отдельно стоящее трёхэтажное здание, равно как и расположенные параллельно ему два других строения. Потом в чью-то голову пришла идея соединить их в одно целое. Пригнали солдат из охраняющих периметр частей и за три месяца с нуля построили крытые бетонными плитами низкие длинные переходы с узкими, как бойницы, окнами. В торцевых стенах связанных воедино зданий проделали широкие бреши, установили в них двери с фотоэлементами. Крыши выложенных из кирпича тоннелей залили растопленным гудроном, бросили сверху рубероид и дополнительно прошлись по стыкам чёрной кипящей массой.

Стеклянные створки автоматической двери с тихим шипением откатились в стороны, открывая вид на длинную кишку перехода. На полу и противоположной стене коридора дрожали тёмно-лиловые корявые тени. Их отбрасывали ветки растущих под соседним зданием кустарников.

Когда я впервые оказался на базе, меня поразил вид стоящего на железобетонных сваях строения. Я спросил у Олега Ивановича, что это за избушка на курьих ножках. Он пояснил, что здание строили с прицелом на размещение под ним боксов для исследовательской техники. Потом в Киевском институте изучения Зоны решили, что пять специально оборудованных машин для этой базы будет слишком, хватит и одного переделанного в кустарных условиях под нужды учёных бэтээра. Ну а поскольку менять проект – дело долгое, хлопотное и затратное, решили строить по уже утверждённому плану.

Сначала всю растительность в пространстве под вторым этажом убирали начисто силами младших научных сотрудников и проштрафившихся военсталов, а когда после очередного выброса в промежутках между сваями поселилась цепочка «разрядников», бросили это дело. Сперва даже хотели эвакуировать базу, опасаясь, что аномалии будут расти или появятся новые. Но время шло, а деструктивы и не думали разрастаться. Со временем учёные к ним настолько привыкли, что стали проводить исследования, собирать появляющиеся иногда в ловушках артефакты и даже, говорят, испытывали на них новые детекторы аномалий.

К треску аномальных молний и шороху ветвей, проникающих в переход сквозь открытые для проветривания окна, добавились звуки наших шагов. Вскоре мы оказались непосредственно в здании пристроя. Из низкого тамбура с тусклой лампочкой под потолком было два выхода. Один – через простую деревянную дверь на пружине, в узкий освещённый люминесцентными лампами коридор с кафельной плиткой на полу и выкрашенными зелёной масляной краской стенами. (Белые прямоугольники дверей вели из коридора в кабинеты и подсобные помещения.) Второй – через бетонную лестницу с железными перилами на второй и третий этажи здания.

Профессор повёл нас по второму пути. Через пару минут мы уже были в его лаборатории, где он вместе с Игорем корпел над исследованиями.

Научная келья профессора представляла собой просторный кабинет с единственным, выходящим на забор вокруг базы, окном. Прямо напротив окна располагался массивный рабочий стол Олега Ивановича. Сетчатое кресло на колёсиках было задвинуто под столешницу, на которой стоял раскрытый ноутбук с плавающими по затемнённому экрану стилизованными изображениями атома со знаками радиационной опасности вместо ядра и снующих по орбиталям электронов. Слева к столу примыкала полукруглая приставка. За ней ютился ассистент, когда приходило время обрабатывать полученные в результате экспериментов результаты.