Абигайл хотела было сказать, что она ни капельки не устала и жаждет со всем иного, со сном связанного весьма опосредованно, но глаза леди медленно закрылись, уста словно сковала печать безмолвия, а в скором времени и дыхание стало ровным и глубоким. Целительница погрузилась в сон, наполненный такими яркими красками и такой нежной музыкой, каких она наяву никогда и не встречала. Абигайл медленно огляделась по сторонам, страшась увидеть очередной пыльный и узкий коридор, наполненный жуткими шорохами, скрежетом и писком. Всё вокруг было пропитано светом и радостью жизни, легкокрылые птицы порхали с цветка на цветок, оглашая окрестности звонким пением, от дивных ароматов кружилась голова. Абигайл звонко рассмеялась, сбросила туфельки, высоко подобрала подол юбки и босиком побежала по густой изумрудно-зелёной траве, из которой навстречу целительнице, вспархивали крошечные златокрылые бабочки, которые садились леди на голову, превращая её скромную косу в роскошную причёску, коей и записная модница позавидовала бы. Леди услышала нежные переливы ручейка, скользнула к нему, полюбовалась на своё отражение в загадочно мерцающих тёмных водах, а затем услышала чью-то уверенную поступь и вскинула голову, приготовившись приветствовать того, перед кем почтительно расступались кусты, а деревья склоняли ветви. Абигайл лишь на миг отвела взгляд, отвлёкшись на с шумом вылетевшую из кустов пичугу, а когда повернулась, прямо перед ней уже стоял Хранитель, на чувственных губах которого играла лёгкая улыбка. Не колеблясь ни единого мига, леди медленно подняла руки и не встречая ни единого возражения со стороны мужчины поспешно сняла с него золотую маску, с любопытством и нежностью посмотрела ему в лицо и тут же ошеломлённо ахнула, отпрянула в сторону и… свалилась с кровати.

Каменный пол радушно принял целительницу в свои крепкие, но чрезвычайно надёжные объятия, оставив на память несколько синяков. Абигайл зашипела от боли, спешно нашептала исцеляющие заклятие, прикрыла глаза, пытаясь вспомнить свой сон, но он размывался, таял, точно брошенный в пламя ком снега. Осталось лишь эхо прохладного золота на кончиках пальцев, да глухой всполох ошеломительного удивления и какого-то внутреннего удовлетворения от того, что удалось увидеть Хранителя без маски. Леди огорчённо вздохнула, головой сердито покачала. Да, увидеть-то удалось, только вот не запомнила. И что теперь делать, спрашивается? Целительница решительно отбросила волосы за спину, вскочила на ноги и позвонила в серебряный колокольчик, призывая служанку. Какие бы новые испытания не приготовил наступивший день, Абигайл собиралась встретить их с гордо поднятой головой, а ещё подобающе одетой и вкусно позавтракавшей, ибо на голодный желудок, и это всем известно, любая неприятность кажется самой настоящей катастрофой.

Агата порхнула в комнату так быстро, словно уже несколько часов под дверью дожидалась, окинула целительницу быстрым изучающим взглядом, но ничего компрометирующего вроде невесть откуда взявшегося колечка или же следов пламенной страсти на груди и шее не нашла, вздохнула едва приметно и тут же защебетала, выспрашивая, сладок ли был сон да не посещали ли дурные сновидения. Абигайл, нарочно умолчав о своих вечерних и ночных приключениях, тоном благовоспитанной леди ответила, что спала сладко, ничто её покой не нарушило и даже сны были исключительно благотворные, освежающие тело и ободряющие душу. Служанка громко хмыкнула, хотела было что-то спросить, но не стала, даже губу прикусила, дабы слова надёжнее задержать. Абигайл на это мысленно только плечиками пожала, внешне сохраняя полное благодушие. Откровенничать с той, которая явно что-то скрывает, целительница не собиралась.

— А может, слышали чего ночью? — не выдержала-таки Агата, заканчивая причёсывать Абигайл.

Леди приподняла брови, через зеркало заглянула служанке в глаза:

— А что именно я должна была слышать?

Агата смешалась, раздираемая противоречивыми стремлениями не выболтать лишнее и узнать, что известно целительнице, подозрительно прищурилась, буквально впившись взглядом лицо Абигайл:

— Нешто совсем-совсем ничегошеньки не слыхали?

На лице леди не дрогнул ни единый мускул, голосок прозвучал ровно, как и подобает при беседе, не содержащей в себе ничего интересного.

— Нет, я крепко сплю.

Агата скептически хмыкнула, решительно вогнала в причёску целительницы последнюю шпильку, метнулась поправить платье. Абигайл все хлопоты служанки принимала молча, в расспросы на вдавалась и на постепенно становящееся всё громче и выразительнее сопение внимания не обращала.

— Да как же так-то?! — не выдержала Агата, звучно хлопнув себя ладонью по юбке. — У Вас буквально под носом такие дела творятся, а Вы и не знаете?

Леди вопросительно приподняла брови, спросила без интереса, словно просто поддерживая беседу:

— Какие дела?

Агата выпучила глаза, а потом бухнула, точно из пушки выпалила:

— Так ведь студента убили! Опять!

Вот интересно, откуда служанка узнала об убийстве, если её совершенно точно в коридоре вчера вечером не было? Кто из преподавателей успел излить ей душу и поделиться последними новостями из жизни Академии? Или это был кто-то из студентов? Так их целительница тоже не заметила, да и вряд ли студентов пускают на этаж, занимаемый преподавателями. Абигайл скептически изогнула брови, спросила с лёгкой ноткой сомнения, которая, как это было многократно проверено на практике, весьма успешно стимулировала рассказчика на продолжение повествования:

— И с чего Вы это взяли?

Агата судорожно вздохнула, сжала было губы, но услышанные новости явно не давали ей покоя, рвались на свободу, лишая возможности думать о чём-либо другом. Больше всего служанка сейчас походила на плотно закрытую крышкой кастрюлю, которую изнутри распирает горячий пар, яростно рвущийся наружу. Наконец, Агата не выдержала и зачастила со скоростью зачарованного пера, стремящегося записать мысли захлёбывающегося идеями безумного чародея.

— Да как же это, с чего взяла?! Да вся Академия с ночи, почитай, только о том и шепчется, студентки истерят почём зря, особенно талантливые вообще на занятия идти боятся.

— Одна смерть вызвала такую панику?!

Служанка воинственно ткнула натруженные руки в бока, посмотрела на целительницу со смесью скорби и презрения, как смотрят на ущербных разумом, кои и в сорок лет лишь лепечут невнятно да штанишки пачкают:

— В том-то и дело, что смерть далеко не первая. Студенты и раньше гибли, только смерти их списывали на несчастные случаи или небрежность при проведении магических опытов и никаких расследований не проводили, дабы честь Академии не порушить.

Абигайл надменно плечиком пожала, проводя пуховкой по лицу:

— Страшные байки, не более того. Дети обожают придумывать жуткие истории, иногда они получаются довольно убедительными.

Агата окончательно поверила в то, что целительница глупа как виолакская мышь, которая не способна выбраться из мешка, даже если он будет развязан, а значит, страшиться её не стоит. Она всё равно всё мимо ушей пропустит, а если что и услышит, то или забудет тут же, или не поверит, решив, что это очередная страшная сказка, или просто не поймёт. Не удивительно, что эта леди всю ночь продрыхла, у дурочек, говорят, сон удивительно крепкий, из пушек над ухом пали и то не проснутся! Служанка приободрилась, откашлялась солидно: