– Милая традиция…

– Ну, наши предки были не гуманнее, – спокойносказала Юлия. – Дмитрий Донской, когда строил укрепления с подземнымиходами, тоже положил потом всех мастеров. Кое-кто считает, что это легенда, нотакие предания на пустом месте не возникают.

– А что было потом?

– Ему удалось бежать, и побежал он не на юг, не народину, куда скорее всего и помчалась бы погоня в первую очередь, а на север, кБайкалу. Укрылся в тохарском дацане. Времени, должно быть, нашлось достаточно –прижился, стал работать в мастерской, написал три одинаковых «мемуара» изаделал в статуэтки… Вот дальнейшего мы никогда уже не узнаем. Может, еговсе-таки отыскали в дацане. Разведка у Чингиза и его наследников былапоставлена превосходно. Может, он благополучно умер своей смертью – он пару разупоминает, что уже немолод. Как бы там ни кончилось, тайну он унес с собой, астатуэтки остались в Хамаргочорском дацане и стояли там лет семьсот. Монголыобычно чужие храмы не трогали, они чтили всех «посторонних» богов или покрайней мере боялись обижать… Маньчжуры так далеко не забирались, в семнадцатомвеке пришли казаки, и воцарилось полное спокойствие – пока не началась борьба сопиумом для народа… Вы, кстати, не суеверны?

– Не особенно.

– Издавна ходят смутные предания, что раскопать могилуЧингиза – означает выпустить войну. А тангутское золото кое-кто считалпроклятым… – улыбка пропала с ее лица. – Знаете, когда вокруг столькосмертей, поневоле начинаешь прислушиваться ко всякой чепухе…

– Однако вас это не останавливает? – усмехнулсяДанил.

– Нет.

– Понятно, убивают всегда других… Так почему это должноостанавливать меня? Сдается мне, все тангутские демоны давным-давно перемерли…

…С невидимых в темноте сопок временами налетали порывыпрохладного ветерка, и кедровые лапы покачивались, заслоняя желтые фонари, надорожки тогда ложились причудливые тени. Данил, стоя в тени у незанятогокоттеджа, в который раз прислушался к тишине.

Все устроено, как он задумал. Три группы – по четверо вмашине – заняли позицию у дороги. Охрана проинструктирована. Если дажекакой-нибудь ниндзя вздумает лезть через забор, там и останется. «Поясбезопасности» заложили сразу, едва заполучив это заведение – вдоль забора свнутренней стороны тянулся ковер высокой травы, метра в два шириной,напичканный сюрпризами, главным образом хитро расставленными стальнымиколышками, зазубренными, как остроги, и петлями из стальной проволоки. Попавконечностью хотя бы в одну, незваный гость имел на выбор две возможности: либоудушиться, пытаясь вырваться, либо орать во всю глотку, что он сдается. Былиеще натяжки от германских сигнальных мин, способных устроить неплохой фейерверксо звуковыми эффектами. Через забор, в общем, не прорваться, любая группазастрянет там безнадежно. Выход подземного туннеля, кончавшегося метрах впятидесяти за оградой, снаружи хорошо замаскирован, и его так просто неоткроешь. Остается парадный вход – ворота. Скоро должен появиться кто-тознакомый, кому вроде бы и нечего делать здесь в эту пору, но складноеобъяснение у него, конечно же, найдется такое, которому никто не удивится… Нет,ну все-таки кто? Если бы знать заранее, не стоило и огород городить…

Он еще раз прошелся вдоль «зеленого пояса» и направился ккоттеджу. Обстановка там царила самая непринужденная. На экране героическипреследовал кого-то скуластый, как тохарец, Клинт Иствуд, размахиваяустрашающим калибром. Но боевик никто не смотрел, Юлия устроилась в глубинекомнаты и лениво пригубляла коньяк, определенно наслаждаясь некоторой жизненнойустроенностью. Данил сел с ней рядом, дежурно улыбнулся, налил себе на самоедонышко, смочил губы и принялся наблюдать, как Марина, раскрасневшаяся от парыдобрых стопарей доброго нектара, атакует исламского человека Ираджа, а тототмахивается небрежно и снисходительно, как командос, вынужденный провести шутейнуюсхватку с детсадовцами.

– Но у вас же для развода достаточно что-то сказать – ипожалуйста…

– И непременно при свидетелях, – уточнилИрадж. – Но к этому есть дополнения: муж обязан выдать разведенной женевсе ее драгоценности, приданое и личные деньги, если она такие заработала, ипотом содержать пристойно до конца жизни и ее, и детей, если есть дети…

– А если он не захочет?

– Как он не захочет? – Ирадж удивилсявсерьез. – А шариат?

Марина откинулась в кресле, обдумывая новую атаку. Данилрассеянно смотрел на ее высоко открытые ноги и думал, что Лара оказалась правана все сто. В постели все шло прекрасно, ему редко встречались женщины, вкоторых так легко было бы входить, словно в теплый ручей – но ведь непременнорано или поздно приходит пора разговоров, женщина начинает в е с т и с е б я, де р ж а т ь с я… Как искусно она ни сплетает сети, на дороге к пятому десяткумногое начинаешь предугадывать безошибочно.

Экстравагантная генеральская доченька все срисовала точно –Марина мягко и непринужденно начала внушать ему, что прямо-таки жаждет обрестив его лице тихую пристань. Данил столь же мягко (как-никак чуть ли не пленница,чуть ли не военный трофей) пытался дать ей понять, что корабли в тихую пристаньпускает с большим разбором, на временную стоянку – но она, конечно же, былауверена, что правила пишутся только ради присовокупления к ним в дальнейшемисключений… Словом, шел старый, как мир, поединок между бабой, стремящейсяокрутить, и мужиком, стремящимся выпрыгнуть в окно. Перемежаемый, слава Аллаху,неплохим сексом, что пока как-то и примиряло…

– А зачем вы собираетесь убить Салмана Рушди? Это жесредневековая дикость…

– Вы никогда не слышали таких слов – «святотатство» и«богохульство»? – уже совсем серьезно спросил Ирадж. – Фанатик – тот,кто рушит чужие храмы, а если защищаешь свои у себя дома, нужно какое-то другоеслово… Я вам объясню совсем коротко. Каждый мусульманин верит, что Кораннаписал пророк Мухаммед по слову Аллаха. А Рушди… У него герой, в которомчеловек ислама сразу угадает Мухаммеда, пишет книгу, в которой человек исламасразу угадает Коран. И по Рушди, некоторые суры Корана человеку этому вложил вразум не Аллах, а сатана… Вам понравилось бы, напиши кто у вас такой роман, гдеполучается, что один из четырех ваших апостолов был не апостол, а сатана вобразе пророка? Или вы, христиане, стали такими равнодушными, что для вас ибогохульство не богохульство? – от волнения он стал запинаться иподыскивать слова, сразу почувствовался акцент. – Мы же не заставляемангличан ломать у себя церкви и ставить мечети, почему они говорят, что мы –сневе… средневековые фанатики? Нельзя прощать святотатства…

– Бросьте, ребята, – сказал Данилмиролюбиво. – Мариночка, не устраивай ты столкновения культур…

– У нас все подписывали письмо в защиту Рушди…

– Году в девяносто первом? – хмыкнул Данил.

– Ага.

– А романчик его вы читали? – Не дождавшисьответа, он фыркнул громче. – Нельзя, милые мои, гадить в храме, вот и весьсказ. А если нагадил, будь готов, что тебе хребет сломают… – Перегнулся скресла, дотянулся до гитары и тихо прошелся по струнам: