Правда, здесь нет пустыни, куда бы увести возрождающийсянарод, который пока язык не поворачивается называть скифами. Здесь всюду СМИ,Интернет, навязчивое мнение обывателя, который знает, как жить правильно. Аправильно — это «как все люди»… Да и они сами, корчмовцы, все ещерассматривают это как веселую хохму, как интеллектуальное хулиганство, нохолодная волна страха накатывается все чаще потому, что ведь они все в России,которая ни в чем не знает удержу! Которая уже строила коммунизм… естественно,для счастья всего человечества.

Они в России, где все возможно.

А это и ура, и увы.

Дед притащился на кухню, с кряхтением вломился в кресло,такое же древнее, как он сам. Пошарил, не глядя, по столику. Но газет там неоказалось, забыл в комнате.

— Тебе звонил Феликс, — сообщил он.

— Что-то велел передать?

— Да нет… сообщил просто, что нашлись ребята, игрушкуделают про Скифа. Вначале — мелкий и слабый, затем добивается власти всвоем племени, расширяется, укрепляется, заодно отбиваясь от соседей, братьев,старейшин, шаманов, волхвов, затем начинает постепенный квест в дальние страны,завоевание мира… Что-то связано с вашим бредом?

Крылов поморщился:

— Дед, это просто игра. Ролевуха. Есть толкиенутые,есть булгакнутые, ну а мы — скифы…

Дед покачал головой:

— Да? Теперь не поймешь, где игра, где не игра. Илипроще: весь мир — игра, а люди в нем — актеры. Эх, Костя… А вы моглибы в самом деле тряхнуть мир! Он и вправду загнил, загнил… Но на перегноевырастают сильные и дикие цветы. Это ж мы, мое поколение, сломали последнийбарьер морали и нравственности: сексуальная революция, свобода половыхвыражений, бисексуализм, легализация гомосеков, лесбиянок, скотоложников… А чтоосталось вам? Развивать наш успех еще дальше? Но дальше падать уже некуда! Ужеи так в дерьме по самые уши, уже глотаете это самое!.. И выход только один:качнуть маятник в другую сторону.

Крылов готовил кофе, краем уха прислушивался к попискиваниюмодема в комнате:

— В сторону пуританства, что ли?

— В сторону строгости, — сказал деднеспешно, — подавления своих животных инстинктов, возрождения уже забытыхпонятий чести, доблести, верности. Это нормальная потребность общества! Как уорганизма, обожравшегося сладким, возникает потребность в соленом огурчике,селедке или хотя бы ломтике черного хлеба с солью… Общество, переевшее, скажем,свободы, легко может пропустить к управлению диктатора, а переевшеесвобод — легко может качнуться к строгости ваххабитов, фундаменталистов…

Крылов дал пенке подняться к краю, загасил огонь. Коричневаяшапка начала медленно опускаться.

— Дед, а что, по-твоему, может в самом деле произойти внашем обществе?

Дед сам положил в свою чашку сахара, внук всегда зажимает,якобы бережет сердце деда, до этого держал в ладонях, чтобы внук тайком неотсыпал.

— Да все, — ответил он, не задумываясь. —Все! Это если благополучную Германию взять, то там ни религию не сменить, ниформу правления, ни… ни вообще! А у нас обанкротилось все, на что ни посмотри.Хоть православие, хоть власть, хоть русская идея, хоть что хошь. У нас всеможет, Костик! Все может случиться.

Крылов помешал в джезве, чтобы гуща осела, выждал, началосторожно разливать по чашкам. По кухне потек густой сильный запах.

— И что может произойти? — спросил он, почти неслыша себя. Коричневая струйка завораживала. — Смена власти?

Дед поставил чашку, придирчиво следил, чтобы внук заполнилее по самую полоску.

— Кого удивишь сменой власти? — сказал онпренебрежительно. — Это можно в любой стране. Но только в России можночто-нибудь… Ну, скажем, провозгласить своей целью восстановить попраннуюсправедливость… или же в самом деле воссоздать некогда разрушенное могучеескифское государство.

Костя поперхнулся, горячий кофе попал не в то горло, он самсебя старательно постучал по спине.

— Дед, — сказал он предостерегающе. — Ты безменя лазил на сайт? То-то у меня за неделю месячная норма набежала!.. Дед, небери в голову. Это у нас игра ума, не больше.

Дед буркнул:

— Жаль. Сейчас время такое, можно осуществить все, чтов голову взбредет. Надо только десяток-другой энергичных мерзавцев. Остальныеведь — стадо. При царе были православным стадом, при Советскойвласти — молчаливым, сейчас — крикливое, но все равно стадо. Сильныхможно увлечь идеей, а остальные будут строить покорно… да-да, могучее скифскоегосударство! С его высокими моральными устоями, воинским духом… э-э… устоямиморали. Это уже говорил? Неважно. У нас это возможно. Почему евреям можно быловоссоздать свой Израиль через две тысячи лет после его уничтожения?.. Онитысячи лет скитались по миру, но наконец собрались и восстановили его напрежнем месте, хотя были планы воссоздать то в Аргентине, то в Анголе, то вКрыму…. А вам еще проще, территорию искать не надо!

— Почему?

— Отбирать ни у кого не надо, — объяснил дедсварливо. — Ведь здесь Россия! А русские сейчас без драки отдадут и себя,и землю родную, и все-все… Повопят немного, но отдадут.

До обеда он пахал за компом, выхлопные газы взлетающейракеты никак не хотели ложиться в красивую формулу. Именно в красивую, за годыработы он уже усвоил, что правильное решение бывает только красивое.

Сели с дедом обедать, обнаружил, что кончился хлеб, а дед,как все старое поколение, без толстого ломтя хлеба не мыслил ни завтрака, ниобеда, ни ужина.

Чертыхнувшись, сорвался с места, пулей вылетел на лестничнуюплощадку, зажал нос, огромным прыжком одолел расстояние до лифта. Кабинка стоитна седьмом, видно, не занята.

Дождался, вломился, поспешно ткнул пальцем в кнопку сномером 1. Как всякий горожанин, не понимал, как можно без острой необходимостиходить по лестнице, когда есть это уже не чудо техники, а обязательное средствопередвижения.

Когда выскочил из подъезда, даже замедлил шаг, восхищенный ипотрясенный. С востока подобно локомотиву двигалась туча. Огромная, какУральский хребет, иссиня-черная, со зловеще задранным краем, она подминаланебосвод непомерной тяжестью. Воздух спрессовался, звуки стали отчетливее, людидвигались медленно, увязая как в жидкой клейкой массе.

Солнце светило ярко, оранжевое, жгучее, но тучаприближалась, и, хотя еще не коснулась солнца, на землю обрушилась страннаяпризрачная тень, мир слегка померк, как при частичном солнечном затмении.

— Ни фига себе, — сказал Крылов вслух. —Хорошо, что мы не скифы… Тем бы в своей голой степи деться некуда!

Ему почудилось, что у него что-то со зрением, мир потерялкраски. Торопясь, он понесся вдоль улицы, булочная через два дома, длинных, кактанкеры последнего поколения.