– Телефон Эммы не годится, – сообщила я, возвращаясь к Дуги и Эмме. Они не сдвинулись ни на дюйм, хотя Дуги, похоже, требовалось немало усилий, чтобы оставаться на ногах. – Мертв.

Дуги раздраженно выдохнул.

– Значит, придется идти, пока не найдем кого-нибудь. – Он пошевелился, выравнивая вес. – Давайте, я уже хочу в путь.

И начал медленно пробираться к парковке.

– Эмма. – Я мягко потянула ее за локоть. – Эмма, идем.

Она будто меня не слышала, хотя я стояла рядом с ней. Я потянула сильнее, и Эмма сдвинулась с места. Вместе мы одолели несколько шагов, но внезапно она встала как вкопанная, как бы я ее ни тащила. Я обернулась.

– Что такое?

– Я не уйду.

– Прости? – Я не ослышалась, просто не могла поверить, что она говорит.

– Я не уйду. Без Даррена не уйду.

Я ожидала нового приступа слез, но ее бледное лицо было спокойным и собранным. Лишь стиснутая челюсть свидетельствовала о решимости.

– Эмма, мы затем и идем. Привести ему помощь. Нам нужна помощь.

Но она непреклонно помотала головой.

Было решительно невозможно тащить Эмму и поддерживать Дуги на подъеме в гору. Я беспомощно стояла между ними.

– Эмма, пожалуйста, – попросила я, крепче сжав ее руку.

Но ее лицо потемнело. Сделав шаг назад, она с удивительной силой вырвалась.

– Нет, – сказала она громче, чем когда-либо с тех пор, как перестала кричать.

– Эмма, Даррена здесь нет! – прошипела я.

– Мне все равно. – Она посмотрела на меня; ее глаза наконец ожили. – Я не уйду без Даррена.

– Но…

– НЕТ!

Не успела я ее остановить, как она повернулась, побежала вниз по пляжу и исчезла в палатке. Злая, взволнованная и совершенно беспомощная, я хотела было пойти за ней.

– Оставь ее, – бросил Дуги через плечо.

Оставить? Здесь, одну? Я обернулась посмотреть на Дуги и увидела, что он держится за низкую каменную стену. Мои страхи за Эмму тут же развеялись, когда я оценила болезненное выражение его лица и то, как он слегка покачивался, отражая медленное, волнообразное движение воды.

– Дуги, ты уверен насчет этой затеи?

Он пропустил вопрос мимо ушей и встал на здоровую ногу.

– Слушай, надо найти помощь. Все.

Что на такое возразишь…

Я протянула руку на случай, если Дуги захочет опереться, но он, казалось, решил путешествовать своим ходом. Он неловко заковылял по неровной грязи автостоянки. Я держалась на полшага позади, идя медленнее, чем похоронный марш, наблюдая за каждым его движением, ожидая неизбежного.

Это не заняло много времени. Вот Дуги решительно идет вперед, перекатывая плечи с каждым неверным шагом; и вот он уже зловеще кренится. Я поймала его в последнюю секунду.

– С тобой все в порядке? – выдохнула я, цепляясь за его джемпер и пытаясь осторожно опустить Дуги на землю – он был слишком тяжелым, чтобы я могла его удержать. – Споткнулся?

– Нет, – пробормотал Дуги и застонал. – Голова кружится.

Я отпустила его, решив, что его снова вырвет. Он этого не сделал, но перевернулся и лег на бок в нескольких дюймах от грязи; каждый выдох поднимал небольшой столбик пыли, оседавший на его покрытой потом коже. Я стояла над ним, пока Дуги периодически стонал и содрогался. Но из его рта ничего не вышло. Должно быть, он уже в ноль опустошил желудок.

– Боже, – сипел бедняга.

Мы прождали так целую минуту, потом еще одну. Дуги перестал вздрагивать, но встать тоже не пытался. В конце концов я присела на корточки и осторожно потерла его спину.

– Дуги, это глупо. Ты не можешь никуда идти в таком состоянии, – сказала я как можно мягче, осознавая, как он отреагирует. Он меня не разочаровал.

– Нет! – прорычал Дуги. – Мы должны найти помощь. Должны дать кому-нибудь знать. Помоги мне подняться!

Я сделала, как он просил, но как только Дуги выпрямился, то пошатнулся, будто пьяный, и мне пришлось быстро подхватывать его, сунув плечо под мышку и схватив за грудь.

– Черт возьми! – прошипел он.

– Давай вернемся в лагерь, – предложила я и быстро добавила: – Пока что. – Ведь Дуги тут же открыл рот, чтобы поспорить.

Но через мгновение он кивнул, и я медленно повела его вниз по склону. Хотела доставить прямо к палатке, но он уперся, подталкивая меня к стульям.

– Мне легче на свежем воздухе, – сказал он, хотя снова начинал дрожать.

Я опустила его на сиденье, достала из сумки одну из бутылок с водой и приготовилась к бою. Он был не в состоянии куда-либо идти. Я это знала, и он знал. Я также знала, что, вероятно, болезнь Дуги не остановит. Был только один способ удержать его здесь.

– Слушай, – сказала я, тяжело сглатывая. – Ты останешься и присмотришь за Эммой, а я схожу и найду кого-нибудь.

Я не хотела. Я действительно не хотела, но было очевидно, что Дуги не мог, а Эмма не собиралась уходить. И он прав: нам нужна помощь. Прямо сейчас.

Просто… Стоило представить, как я брожу одна, ловлю попутку… Могу заблудиться, застрять в темноте…

Я глубоко вздохнула, чтобы подавить панику. Подумала о Мартине и Даррене; об Эмме, потерявшейся в собственной голове; о Дуги, что сгорал у меня на глазах.

Что-то сжало мои пальцы, и я оторвалась от дыры, которую прожигала в песке своим взглядом. Дуги посмотрел на меня и медленно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Никто не будет ходить сам по себе.

Я не стала напоминать, что он хотел бросить Эмму одну. Меня слишком поразил внезапный прилив тепла. Дуги не позволил мне уйти самой, он хотел защитить меня.

Но и сидеть здесь было тяжело. Дуги практически полулежал в кресле, пристроив голову на спинку. Он закрыл глаза и хоть вряд ли спал – время от времени вздыхал или постанывал, но веки не открывал, было ясно, что говорить он не хочет. Эмма застегнула дверь палатки, закрывшись в своем маленьком мире. Оставалась лишь я. Не одна, но очень одинокая. Еще компанию мне составляли мысли, и они были не из приятных.

Сначала я попыталась понять, сколько уже часов нет Мартина. Тридцать шесть? Может быть, дольше? Если бы он действительно уехал на попутке, простил бы он нас сейчас, подумал бы о том, чтобы отправить примирительное сообщение? Которое я получу завтра, если Дуги станет лучше, и мы поднимемся обратно, и если я смогу включить свой телефон?

А если он не ушел, если где-то застрял, получил травму или попал в ловушку, достаточно ли тридцати шести часов для того, чтобы холод нанес непоправимый ущерб? Днем было достаточно тепло, но ночью – другое дело, а затем еще и дождь пошел… Сколько времени надо, чтобы заболеть воспалением легких?