день не появлялся. Мы свернули лагерь, сняли доспехи, погрузили вещи в багажник. Собрались отъезжать, как вдруг до нас опять донеслось рычание моторов. Оказалось, к городу движется ещё два вездехода — точно такие же, как и те, что отправились бороздить речное дно.

— Это наверное, друзья тех парней едут, — сказал я.

— Угу, — ответила Ясмин.

— Вряд ли их слишком много, но надо готовиться к худшему.

— Угу. Разберёмся.

Мы сели в машину и двинулись им навстречу, поскольку это был единственный маршрут. Когда проезжали мимо, из водительского окна первого вездехода нам махнул рукой охотник в силовом костюме. Ясмин затормозила.

— Вы откуда? Из Москвы? — крикнул он.

— Да, а что? — ответил я.

— В той стороне много иных?

— Мало. Мы только что оттуда едем. Вокруг города последних добили. Да и дальше не густо. Смысла нет туда ехать.

— Понятно. Кстати, тут два таких же вездехода не проезжали?

— Нет, не видел, — соврал я. — А что, потерялись?

— Да, поехали утром куда-то в этом направлении и пропали из эфира.

— Мы здесь никого не видели.

— Ну что ж, будем искать. Спасибо за информацию.

Вездеходы продолжили путь в сторону города.

Так я и думал: это друзья бояричей. Искать поехали. Ну что ж, пусть ищут. Проблема только в том, что они видели нас и, наверняка, запомнили мою машину. А Бэйдзинов на больших колёсах не так уж и много разъезжает по округе. По крайней мере, подобной модели я ещё не встречал.

— Поехали своих искать, — сказал я. — Думаю, найдут.

— Наверное, — проговорила равнодушно Ясмин.

— И попытаются нас убить.

— Тоже может быть.

— Поезжай быстрее. Не хотелось бы, чтобы нас догнали.

Ясмин ничего не ответила и даже не прибавила газу. Дальше мы ехали с той же скоростью, что и прежде.

На улице почти стемнело. Серое небо сливалось с серой землёй в вечерних сумерках, а внедорожник мчался через пустыню, освещая себе путь всеми четырьмя передними фарами.

Ближе к Одинцово опять стала попадаться военная техника защитников, а когда мы, миновав заречный район Москвы, выбрались на дорогу, ведущую в Царицыно, почти сразу встретилась с едущая навстречу длинная колонна автобусов, сопровождаемая броневиками обычных вооружённых сил.

Так же по пути встретились два военных патруля: простые солдаты на колёсных бронетранспортёрах, а на въезде в посёлок нас тормознул третий патруль.

— Что случилось? — спросила Ясмин у подошедшего солдата.

— В посёлке объявлена эвакуация. Штатским въезд запрещён. Если вы здесь не проживаете, вы должны развернуться.

Ясмин достала из внутреннего кармана куртки удостоверение и отдала солдату. Тот внимательно посмотрел, вернул и, вытянувшись, приложил пальцы к краю каски:

— Прошу прощения за задержку, ваше благородие. Можете проезжать.

Эвакуация Царицыно была очень плохим знаком. Марина говорил, помнится, что защитники отошли за Румянцево. Интересно, как далеко? Оно в пятнадцати километрах от нас. Вроде бы не так уж и близко, но в масштабах пустыни это — не расстояние. Значит, иных даже там сдержать не получилось? Или возникла угроза выбросов в окрестностях Царицыно?

Тем временем, на западе за горизонтом продолжали сверкать вспышки. Иногда они шли подряд по три-четыре штуки, иногда пятнадцать-двадцать минут не было ни одной. Если учесть, что каждый выброс приносит в наш мир десятки синих тварей, ситуация выглядела крайне паршивой.

В районе, где находилась наша база, тоже были военные патрули и автобусу, к которым стекались местные жители с чемоданами. Ясмин загнала внедорожник в гараж, достала свои баул с доспехами и чехол с винтовкой и сложила в «Буревестник» Марины, до сих пор стоявший перед домом. Села и уехала, ничего не сказав.

Было почти девять вечера. Я повесил свой силовой костюм в зарядную рамку, а оружие вернул в шкаф. До отбоя оставался час, и тут мне пришла мысль узнать, как дела у Нади. Возможно, было что-то известно о происходящем в посёлке.

Позвонил — Надя не отвечала. Заперев входную дверь и калитку, я пешком потопал в посёлок.

Минут за пятнадцать добрался до центра. Здесь ничего не работало: ни банк, ни почта (что не удивительно в воскресный вечер), ни магазины, ни даже трактир. Зато на улице царило непривычное оживление. Ездили автобусу, грузовики, легковушки и пикапы с местными жителями, эвакуирующимися собственными силами, военные машины. В темноте то и дело мелькали автомобильные фары.

Я уже подумывал сделать крюк, чтобы заглянуть к Наде домой, но тут она сама мне перезвонила.

— Алло, Кирилл, ты звонил, да? — раздался в трубке знакомый голосок. — Прости, что не ответила. Тут такая кутерьма, а телефон в сумочке лежал, даже не слышала.

— У тебя всё хорошо? — поинтересовался я. — Здесь в посёлке эвакуация какая-то… Ты дома?

— Нет, что ты! Мы с мамой, Мишей и его женой ещё днём уехали, как узнали. Сейчас только что жильё нашли. Представляешь, полдня искали. Думали уж, в вагончике придётся ночевать.

— А где ты?

— В Москве пока остановились. Посмотрим, что дальше будет. А ты как?

— Да нормально всё… Ты знаешь, почему Царицыно эвакуируют? Что случилось? По новостям ничего не передают?

— Сама не знаю, — вздохнула Надя. — Слышала, в Саларьево выбросы. Якобы, поэтому всех и увозят.

— Ну ничего, скоро прояснится. Рад, что ты в безопасности, и рад был тебя слышать.

— Да, я тоже…

— Созвонимся ещё. Береги себя.

Всё-таки Надя не знала ничего, да и кто ей что скажет? Как обычно, власти всё скрывают. Если и можно что-то выяснить, то явно не у местных жителей.

До школы пришлось топать пешком. Попуток в ту сторону не попадалось. Когда подходил к КПП, навстречу выехала целая колонна грузовиков и несколько «Слонов». В кузовах сидели курсанты. Было похоже, что школу тоже эвакуируют. Дежурный возле турникета подтвердил мою догадку.

Когда я подошёл к казарме, курсанты складывали в грузовики у крыльца тюки с бельём и вещами. На лестнице царила суматоха, но вот на нашем этаже стояла мёртвая тишина, и даже свет не горел. И только комната дежурного была открыта.

— Князев? — из комнаты вышел старший унтер-офицер Репнин. — Явился — не запылился. Видел, сколько времени? Опаздываешь. Тебя, кстати, в штаб вызывают к директору. Поэтому ноги в руки и бегом марш.

— А наши уже уехали? — спросил я.

— Первый и второй курс эвакуировался, остались только третьекурсники