Когда Андрюше было тринадцать лет, в Ленинграде, городе трехреволюций, организовали не то всесоюзный слет, не то съезд пионерии всейстраны, а дочка секретаря райкома партии неожиданно заболела. Послали Андрюшукак лучшего ученика и общественника. Показуха цвела пышным цветом, детейпоселили в недавно построенном пансионате крупного завода, рабочие еще неуспели поправить там свое здоровье, хорошо кормили, возили на «Аврору», вЭрмитаж и в Кировский театр. Андрюше очень понравилась поездка, а неприятностиначались потом.

Дома его ждали, мама пекла пироги, но когда он увиделнизенькие деревенские дома, немощеную улицу, крошечные палисаднички, кур впыли, он совсем не обрадовался возвращению. Лето прошло, наступила слякотнаяосень, дороги развезло, и как-то, шлепая по грязи из школы, Андрюша вдругощутил лютую тоску и понял: хочу туда! Ходить по чистым светлым улицам, жить вбольшой уютной квартире и никогда больше не видеть этой раскисшей дороги иудобств во дворе. Время шло, он по-прежнему хорошо учился, занимался общественнойработой, одним из первых его приняли в комсомол. К шестнадцати годамвыяснилось, что он хорош собой. То есть это и раньше было заметно: учителямнравился симпатичный мальчик, ему всегда поручали вручать цветы приехавшему вгород начальству, а теперь мальчик вырос в красивого высокого парня с белозубойулыбкой. Девчонки бегали за ним стайками. Его они тоже интересовали, нохотелось чего-то особенного. Он познакомился с дочкой секретаря райкома партии:городок у них был маленький, и всегда можно было встретиться как бы случайно.Он начал ухаживать за ней по всем правилам.

Девушке он нравился, еще бы — такой красавец, но ее родителине больно-то его привечали, это и понятно: папа — шофер, мама — повар. Вдесятом классе к ним в школу пришла преподавать английский выпускницаМосковского пединститута. Молодая англичанка была довольно симпатична, одета помоде, старше своих учеников всего лет на пять-шесть, и Андрюша вдруг решилзавоевать ее сердце. Через несколько месяцев ему это удалось, и он был чрезвычайнодоволен собой. Англичанка была зла на себя и весь мир. Она сама была изпровинции, все годы учебы пыталась найти себе подходящего москвича, один был напримете, но все тянул, а в результате бросил ее перед самым окончаниеминститута, когда с распределением сделать было уже ничего нельзя, и пришлосьехать в эту глушь на три года. Она ужасно скучала в этом гнусном городишке,поэтому ничего странного в том, что как-то под Новый год она решилась переспатьсо своим красивым взрослым учеником, в общем-то, не было. Но после этого онстал так задирать нос, что она быстренько объяснила ему ситуацию, не стесняясьв выражениях.

Ну что ж, Андрюша не обиделся, он потихоньку набиралсяжизненного опыта. Женщины могут быть очень ему полезны, только все надо делатьс умом.

Директором школы в городке был крепкий дядька, коммунист идепутат облсовета.

Сам по специальности математик, школу он держал железнойрукой, но была у него одна слабость: верующая старуха-мать. Церковь быладалеко, двенадцать километров от их городка, но мать директора школы ходилатуда часто. Раза два в год директора вызывали в райком партии «на ковер». Онотдувался там, приходил домой, проводил беседы с мамашей, но все было напрасно.Каждое воскресенье в любую погоду старуха с палкой выходила из дома иотправлялась за двенадцать километров к обедне. В конце концов директор плюнулна все и стал возить ее сам на машине. В мае, перед тем как Андрей закончилшколу, мать директора умерла. Все в городке прямо обалдели, когда из церквиприехали священник на «Волге» и хор на микроавтобусе прямо домой к директору итри часа отпевали покойницу, да так, что стекла дрожали в соседних домахНабежавшим соседкам священник объяснил, что покойная старуха была у них оченьуважаемым человеком, что давно, сразу после войны, когда на церковь былигонения, она очень им помогала, прятала от ареста тогдашнего священника ихранила в подполе ценные реликвии. Пышные похороны послужили последней каплей:директора сняли с работы, вернее, велели сдавать дела по окончании учебного года,а пока доучивать детей. На выпускном вечере директор напился, и стало видно,что он уже не молод, шестой десяток.

Девчонки на вечере плакали, обнимались с директором, парнитихонько матерились, Андрей вел себя спокойно. Ему не было жалко ни школы, ни директора— подумаешь, не смог справиться со старухой, которой за восемьдесят лет! Ночужой урок он усвоил: вот, был уважаемым человеком, депутатом, школа на хорошемсчету, а не угодил райкому — привет! — теперь никто, даже простым учителемна работу не возьмут.

Значит, они самые сильные, трубку сняли, позвонили — всесделают по их звонку.

В Ленинград он уезжал с письмом от комитета комсомола.Институт выбрал не очень сложный, Физмех, перед приемной комиссией зашел вкомитет ВЛКСМ, показал свое письмо. Экзамены сдал не очень хорошо, дляпоступления не добрал двух баллов, но его зачислили. Учеба шла легко.

Он работал в институтском комитете комсомола, потом врайкоме заметили красивого парня, приблизили к себе. Там была своя компания, идевушки тоже свои. Девицы были ушлые, замуж хотели выйти удачно, а так, времяпровести с таким красавцем, — это всегда пожалуйста. Андрей был доволен, унего тоже была цель: остаться в Ленинграде. Райком комсомола обещал устроитьраспределение, но этого Андрею было мало, он хотел подстраховаться. Онприсматривал себе девушку не спеша, узнавал, из какой она семьи, кто ееродители.

Домой за первые два года Андрей ездил всего один раз: напохороны отца. У отца внезапно открылась язва, сделали операцию, оказалось — неязва, а рак, и отец сгорел за полгода. Андрей приехал, пожил три дня, дажедевятого дня не дождался и уехал, дав себе слово никогда не возвращаться вродной поселок городского типа.

А на третьем курсе он увидел Ольгу.

Именно увидел вдруг, сразу. Он мало бывал с группой раньше,а с Олей первые два года и разговаривал-то считанные разы, оглядел мельком:так, ничего особенного, отличница серенькая. Она была иногородняя, на такихдевушек он не смотрел. Он краем уха слышал ее печальную историю, но чужая больмало его волновала. И вот теперь он ничего не мог с собой поделать. Он бросилсвоих комсомольцев, ходил за ней хвостом и пялился, как дурак. В общежитии онстерег ее в коридоре и на лестнице, подойти боялся.

Над ним даже не смеялись, все видели: у человека несчастье.Он не ухаживал за ней, она сама первая заговорила с ним. Когда первый раз онисидели рядом на лекции, он был счастлив. Она была так красива, что людиоглядывались на улицах, а он готов был всех убить. Но она никогда не давала емуповода для ревности. В Чехословакии он признался ей в любви, она попросила егоподождать.

Чего ждать? Она не объяснила, тогда он вспомнил про еепогибшего жениха. Первого мая будет год, как это случилось. Он был согласенждать сколько угодно. Она прилетела с годовщины без прежнего горя в глазах. Виюне они стали близки, причем он даже не настаивал, она сама так решила. Вселето они были счастливы. Узнав, что она забеременела, он успокоился. Это мучилоего целый год — чувство, что она может исчезнуть, ускользнуть от него, что онне сможет ее удержать. Теперь он был спокоен: она останется с ним. Они говорилис Ольгой о будущем, решили, что распределятся вместе, куда пошлют. В сентябреего подхватили комсомольцы, и он решил продолжать быть при комитете, а вдругудастся все-таки остаться в Ленинграде? Ольга молчала и разговоров о свадьбе незаводила, он тоже все тянул. Секретарь институтского комитета комсомоланамекнул ему, что для женатого приличное распределение сделать труднее, почтиневозможно. Он должен был выбирать между Ольгой и всей своей дальнейшей жизнью.Если бы Ольга хоть как-то подтолкнула его, попросила, но она упорно молчала.