Молчание. Обычно, если бы молчание исходило от родителей или близнецов, Мерида прочла бы в нём раненые чувства и сигнал к назревающей обиде. Но подобные мотивы казались настолько человечными, мелкими, что Мерида сразу отринула это объяснение. Уж бог-то не может так глубоко обидеться из-за неприязни какого-то одного смертного.

Теперь же Мерида заметила, что Ферадах на неё поглядывает, и недолго думая она сообразила почему: Лиззи говорит о тех же самых перчатках, какие видит и она. Пусть остальной облик отличался, перчатки были те же. Аккуратно подбирая слова, чтобы не обронить ничего насчёт магии, Мерида спросила:

– Ты всегда носишь эти перчатки, независимо от того, где ты и с кем?

Судя по всему, Ферадах очень ждал этого вопроса, потому что не успела она договорить его до конца, как он ответил:

– Да. Где бы я ни был, всегда в этих перчатках.

– Наверно, очень ими дорожишь, брат? – спросила Лиззи. Ей, очевидно, нравилось, куда дело клонит – Мерида прямо чувствовала, что Лиззи ждёт романтической истории за всем этим. – А кто тебе их подарил?

– Боюсь, имя тебе ничего не скажет, – ответил Ферадах. – Уж прости.

– Да ей не нужно конкретных имён, – встряла Мерида. – Она просто пикантную историю хочет услышать.

Лиззи беззаботно улыбнулась, сделала хорошенькое беспомощное личико и прильнула к розам, что росли вокруг камня-указателя. К удивлению Мериды, приём произвёл на бога примерно тот же эффект, что производил обычно на смертных, потому что Ферадах ответил:

– История очень простая. Я хотел, чтобы мои руки были всегда чем-то покрыты, независимо от времени года, но подходящих перчаток найти не мог. И вот, довольно давно уже, мне повстречался человек, который сумел выполнить моё желание. Он изготовил эти перчатки, и они покрывают мои руки с тех самых пор.

Зачем ему потребовалось беспрестанно покрывать руки, он не объяснил, а Лиззи, к большому облегчению Мериды, спрашивать не стала. Зато она спросила:

– А он до сих пор такие делает?

Ферадах стиснул руки в перчатках, одну ладонь в другой.

– Он умер вскоре после того, как сделал эти.

Наступило весомое молчание, и Мерида мысленно отметила галочкой: убил изготовителя перчаток. Из веса молчания это следовало вполне однозначно. Из того, как Ферадах просто выдал концовку без лишних подробностей.

– Ну вот, я всё и испортила, – сказала Лиззи Мериде. – Надо же мне было спросить про конец истории, когда история уже закончилась. Никогда не спрашивай у менестреля, что было дальше, когда песнь допета, вот что мне давно пора усвоить. – На её миленькие глазки уже готовились навернуться слёзы.

– Лиззи, ты что, насчёт Кабачка передумала? – спросила Мерида. – Поэтому ревёшь?

– Ой, нет, нет. Это из-за того, что мне всё время грустно, я за него чуть и не вышла.

– Но не вышла же.

– Но почти.

– Но не вышла.

Лиззи печально стащила с себя венок и нахлобучила его на камень-указатель. Невидящим взглядом окинула своё произведение и вдруг выпалила:

– Вот бы мне, как у тебя. Чтобы мама говорила мне, что делать. Чтобы кто-нибудь подсказывал мне, что я должна, как я должна, а потом нашёл бы мне жениха, сделал бы за меня правильный выбор и указал, как правильно жить. И не пришлось ничего решать самой.

Мерида застыла, как громом поражённая. Лиззи только что в двух словах изложила подоплёку всех её споров с королевской четой за последние годы. Да Мерида хоть сейчас обменяла бы свою долю на беззаботную, ничем не обременённую участь Лиззи.

– Но ты же не делаешь никогда, что тебе говорят, – сказала она.

Девушки молча уставились друг на друга – и разразились хохотом. А потом Лиззи замурлыкала какую-то бессмысленную песенку и поскакала вприпрыжку по улицам деревни.

– Ну же, давай за ней, – сказал Мериде Ферадах. – Осмотрись хорошенько. Мы ведь сюда за этим пришли.

– Ох-х. Я уже всё здесь увидела, – пробурчала Мерида. – Что тут смотреть?

– Какое получилось место, – был ей ответ.

Как можно тратить на это столько времени, Мерида ума не могла приложить, но правила есть правила, решила она, – значит, так надо. Кальях велела ей осматривать работу Ферадаха, и если Мерида покамест и не может понять её суть, обещание есть обещание.

И надо заметить, Мериде с Лиззи здесь невероятно понравилось.

Несмотря на то, что от Данброха деревня находилась совсем недалеко, местные жители имели весьма смутное представление о том, кто такая Мерида – что служило ей на руку, потому что деревенские не заморачивались с поклонами и «мадам», а обращались с обеими девушками просто как с гостьями рангом повыше. Им показали недавно народившихся ягнят и новорождённых детей. Мерида купила Лиззи шаль, а ткачихи научили за это их обеих новой песне. С одним из мальчишек постарше Мерида поспорила, кто выстрелит из лука дальше и точнее, и выиграла за свои старания резную лягушку из дерева, которую потом почти тут же проиграла в мельницу. Лиззи подвизалась выучиться у одной девчушки языку цветов и потом составила из букетов зашифрованный стишок, над которым они всей компанией потом дружно хихикали.

В какой-то момент местные повели Лиззи с Меридой за околицу и показали древнее сооружение шалашиком, которое стояло на кранноге – искусственном островочке посреди реки. Ни в одном из своих странствий Мериде ещё не случалось видеть кранног собственными глазами, и они с Лиззи с любопытством полезли его осматривать, пока неуклюжая, рассеянная Лиззи не свалилась с края островка и не угодила прямиком в пустую лодку, стоявшую без дела у краннога. Пока она прелестно барахталась, лодку подхватило течение, и деревенские бросились в воду спасать Лиззи, которую, конечно, просто нельзя было не спасти. Потом они попрыгали уже в свои лодки, подплыли к ней и принялись учить её править. Это всем понравилось. Лиззи хотелось, чтобы ей помогали; остальным же хотелось ей помогать.

Ферадах и Мерида остались стоять на берегу и наблюдали за этой комедией. Глядя, как порывистый весенний ветер теребит копну светлых волос и как в уголках серых глаз собираются лучики морщинок, Мерида вдруг подумала, что Ферадаху нравится Лиззи, что ему нравятся люди. Их обеих он привёл сюда полюбоваться этим местом, потому что любовался им сам.

Мысль эта, однако, в голове у Мериды никак не укладывалась. Вся суть Ферадаха состоит в том, чтобы уничтожать.

– Я единственный смертный человек, который всякий