– Твою мать! – заскрипел обломками зубов Керосин, в отчаянии дергая руками. – Давай же, сука! Давай!!

Перед глазами искрилось и сверкало, в висках долбился монотонный стук, вызывая в лихорадочной памяти безумную пляску шамана с ритуальным бубном. Сожженные, черные от постоянных уколов вены извивались суетливыми червями.

Керосин даже не сразу сообразил, что ошметки изоленты, окрашенные кровью, наконец окончательно разорвались, и несколько секунд он лежал на спине, слушая неравномерный стук своего измученного, смертельно уставшего сердца.

Он встал на четвереньки, попытавшись подняться на ноги. Колени предательски задрожали, вдобавок гниющая заживо лодыжка на правой ноге вызывала нестерпимо-хлесткую боль. Наркоман задрал засаленную от грязи штанину, с тупым удивлением глядя на громадную язву, окруженную разлагающейся плотью. Виднелась желтеющая кость. Керосин ткнул крупным осколком стекла в кость, ковырнул гниющий лоскут плоти.

«Ничего не чувствую», – словно в трансе подумал он, судорожно облизав губы.

Он предпринял еще попытку встать, но изувеченная нога не держала совсем, а прыгать на второй и держать равновесие Керосин не мог. Правда, у него есть костыль, который должен был остаться в хибаре. Может, стоит забрать его?

Керосин поднял свои руки, покрытые бесчисленными порезами, едва удержавшись от вопля. Лохмотья плоти свисали рваными клочьями, как браслеты у туземца. Ручьи крови лениво поползли по предплечьям, пропитывая грязную рубашку.

– Мои руки, – пролепетал Керосин. Скрюченные пальцы на здоровой руке едва шевельнулись, на гниющей они не двигались вовсе, закостенев навеки.

«Конечно… все связки и вены сгнили», – шепнул внутренний голос, и Керосину стало по-настоящему страшно.

– Я умираю? – жалобно прошептал он, продолжая держать перед лицом свои изуродованные руки.

«Пайк», – неожиданно прошелестело в мозгу, и наркоман вздрогнул, словно получив удар током.

Разумеется, Пайк.

Времени совсем не осталось.

Надо позвонить Пайку. Конечно.

Только…

Керосин посмотрел в сторону подвала, откуда все еще доносились хриплые завывания Данилыча.

Наркоман подполз к дверце и яростно зашипел:

– Заткнись, чертов уе…к! Я собираюсь позвонить! Важному человеку, твою мать! И если ты помешаешь моему разговору, я залью твой сраный подвал бензином! И подожгу тебя!!!

На мгновенье вой утих, затем послышалось тихое всхлипыванье.

«Хрен с этим», – подумал Керосин. Главное, он может передвигаться, а как – с костылем или на карачках, уже не важно.

Потеряв интерес к Данилычу, он пополз на поиски куртки. Керосин обнаружил ее возле дверей, изгаженную и грязную настолько, что на ней побрезговала бы спать свинья. Телефона в карманах не нашлось, и Керосин, сипло бормоча ругательства, принялся повторно ее перетряхивать. Наконец во внутреннем кармане пальцы наткнулись на что-то жесткое и продолговатое. Трясущейся рукой он вытащил мобильник с сеткой трещин на мутном экране. Найдя требуемый номер, наркоман нажал на кнопку.

«О Господи… пусть на балансе еще сохранится пару рублей на один звонок!» – мысленно взмолился Керосин.

– Привет! – внезапно услышал он в трубке жизнерадостный и преисполненный оптимизма мужской голос. – Если вы позвонили по этому номеру, значит, у вас есть ко мне интересное предложение! Если так, жмите «1»! Если у вас нет ко мне интересного предложения, то вы мне сами неинтересны! А соответственно, вынужден предложить вам отправиться в легкое эротическое путешествие, то есть валите на х!..

Голос умолк, и Керосин, щурясь и матерясь, тыкнул грязным пальцем в кнопку с затертой, едва виднеющейся на ней единицей.

Послышались долгие гудки.

– Давай, бери трубку, поросячий выблядок, – хрипло шептал Керосин. – Бери трубку!

Он был готов визжать от радости, наконец услышав на том конце провода ленивое:

– Ну?

– Пайк?

– Кто это?

Керосин облизал губы, потрескавшиеся, обметанные лихорадкой.

– Мы знакомы, Пайк. Я Керосин, я Чингиза знаю. Я как-то тебе уже подгонял прошлой зимой бухую снегурочку, помнишь?

В трубке долго молчали, затем Пайк произнес:

– О’кей. У тебя есть товар? Надеюсь, ты не стал бы мне звонить, чтобы пожелать спокойной ночи?

– Да, есть! – едва не закричал Керосин, обливаясь потом. – Все есть, Пайк! Перезвони, пожалуйста, у меня телефон пустой, ща вырублюсь!

Хмыкнув, Пайк отключился, и через пару секунд сотовый Керосина затренькал незатейливой мелодией.

– У тебя тридцать секунд, Керосин, – заговорил Пайк. – Если ты мне дуришь голову, я найду тебя по этому номеру и вырву позвоночник.

– Понятно. Конечно, Пайк, – испуганно заблеял Керосин, лихорадочно собираясь с мыслями. – Две девочки, сестры… примерно шесть и пятнадцать лет… Опрятные… вроде чистенькие, не дырявые…

– Адрес? – лаконично спросил Пайк, и Керосин принялся растерянно озираться по сторонам, словно на стенке гаража должна быть пришпилена карта со всевозможными маршрутами и пунктами назначения.

– От развилки не доезжая до Еросьино, – наконец вспомнил он. – За остановкой съезд к старым гаражам. Там раньше автобаза была. Дорога здесь одна и гараж… единственный, что к сети подключен. Примерно пару кило…

– Я знаю, – оборвал его Пайк. – Буду через сорок минут.

– Эй, Пайк! Послушай! – затараторил Керосин, вытирая мокрый от пота лоб. – Прошу, возьми пару упаковок коаксила! В круглосуточной аптеке! Вычтешь в тройном размере из моих бабок! И еще баян с ваткой возьми! Пожалуйста!

Хмыкнув, Пайк отключился, и Керосин тупо уставился на потемневший экран телефона.

Услышал ли его Пайк? Или нет?!

Он очень надеялся, что услышал.

Он не хотел думать о плохом, но изможденное от коаксила, сплошь синюшно-желтое от уколов тело Керосина красноречиво говорило само за себя: ознобистая дрожь, катящийся градом липкий пот, учащенное сердцебиение, сухость во рту – все это предвестник ломки.

Ломки жесточайшей и безжалостной.

– Приезжай скорее, Пайк, – жалобно прошептал Керосин.

Он вновь попытался встать на ноги, держась за стену. Прошаркав несколько шагов, наркоман не удержался и грохнулся вниз, больно ударившись о пустую канистру бедром.

«Лучше на карачках», – решил он, подползая к двери, ведущей в хибару.

Так. С Пайком вроде договорились.

Оставалось не менее важное дело – забрать девок. Причем забрать так, чтобы это прошло незамеченным для Сапога и Лехи. Керосин тешил себя надеждой, что упившиеся парни давно дрыхнут без задних ног и он сумеет незаметно перетащить девчонок в гараж…