Стас нащупал бумажник, который он, укладываясь спать, переложил в задний карман джинсов. Настроение еще больше улучшилось. Документы, деньги, кредитка на месте, а значит, переквалифицироваться в бомжа ему не придется. Немного жаль было аппаратуры, оставшейся в поезде, ну, да шут с ней, имущество казенное, и за нее ему не отвечать. Особых проблем по выходу к цивилизации также не предвиделось. Железная дорога шла параллельно автомобильной трассе, то подходя к ней вплотную, то отдаляясь на несколько километров. Так что ночевать под открытым небом ему не придется. Машину уж как-нибудь застопорит, до ближайшего населенного пункта доберется, а далее – война план покажет.

Воевать, правда, ужас как не хотелось, особенно после незапланированного полета с поезда. Да, собственно, и противник ни в ближайшей, ни в отдаленной перспективе не маячил. Кстати, заниматься шапкозакидательством не стоило, с ближайшей перспективой еще следовало разобраться.

Станислав осмотрелся и разглядел метрах в сорока от себя за поросшим травой бугорком край белой ветровки. Его оппонент явно не играл в прятки, а оказался за этим укрытием волей случая. Похоже, чистильщику повезло меньше, чем Стасу. Данный вывод напрашивался ввиду того, что ветровка, а точнее, тот, на кого она была надета, не шевелился и не подавал признаков жизни. Последнее следовало проверить, да и заодно поближе познакомиться с чистильщиком.

Стас не спеша поковылял к бугорку, по дороге разминая ноющие мышцы. Подойдя к лежащему человеку, он удрученно покачал головой. Даже на первый взгляд можно было определить, что чистильщик, говоря официальным языком, имеет множественные телесные повреждения, проходящие по разряду тяжелых. Неестественное положение правой ноги и правой же руки по отношению к телу не оставляло иллюзий в том, что они целы. Голова, правда, была на месте, и крови не наблюдалось, что давало надежду, что чистильщик все же не сыграл в ящик. Ссадины на лице и руках в счет не шли. У Станислава самого и физиономия была не первой свежести, и руки тоже расцарапаны. Он приложил палец к сонной артерии чистильщика. Пульс, хотя и слабый, прощупывался.

Явных признаков жизни его недавний соперник не подавал. А потому, если еще принять во внимание серьезные телесные повреждения, ждать агрессии с его стороны не приходилось. Правда, по тем же показателям и побеседовать с этим интересным человеком по душам пока невозможно.

Стас, не стесняясь, расстегнул ветровку чистильщика, залез во внутренний карман, вынул бумажник и внимательно изучил его содержимое.

«Архипцев Евгений Игоревич, – открыв паспорт, прочитал про себя Станислав. – Коренной москвич. Проживает, а точнее – зарегистрирован, в Медведкове. Смотрим дальше. Водительские права на эту же фамилию. Кредитная карточка, деньги... Ничего интересного»

Едва слышимый стон прервал исследовательскую деятельность Стаса. Чистильщик шевельнулся, дернул веками, однако сразу же затих. То, что больной скорее жив, чем мертв, воодушевило Станислава. Надо попробовать привести его в чувство. А уж разговорить товарища он сумеет, имеется такой опыт.

Стас огляделся по сторонам. Сейчас бы водичкой побрызгать на чистильщика, чтобы сознание вернуть. Вот только ни озерка, ни пруда, ни даже гнилого болотца в близлежащих окрестностях не наблюдалось. Пришлось применять методики эскулапов времен раннего средневековья. Станислав несильно похлопал болезного по щекам. Экзекуция результатов не дала. Тогда Стас сорвал сухую травинку и стал щекотать ноздри чистильщика.

Очередной стон известил, что гражданин Архипцев возвращается из небытия в мир реальности. И эта реальность, похоже, ему совсем не понравилась. Он открыл глаза и некоторое время лежал, уперев мутные глаза в небо. Когда же его взгляд прояснился, он перевел очи на склонившегося над ним Стаса.

Лицо чистильщика, и без того темно-серое и перекошенное от боли, исказила гримаса ненависти. Он опять закрыл глаза.

– Эй, эй, Женя, не уходи далеко. Ты мне еще нужен.

– Да пошел ты... – с трудом ворочая языком, совсем тихо по разделениям произнес чистильщик.

– Я-то пойду, а ты можешь остаться здесь... насовсем, – сочувственно вздохнув, сказал Станислав. – Так что, не спеши. Прежде чем посылать, подумай. Может, я тебе на что и сгожусь.

– С-сука! – зло выдохнул чистильщик. – Я бы тебе глотку сейчас перегрыз!

– Дерзишь, – уныло констатировал Стас. – А ведь я на сей момент являюсь твоей единственной надеждой на спасение. Или наоборот...

Молчание было ответом на его слова.

– Верно, Женечка, ты помолчи да хорошенечко подумай, – почти дружелюбно сказал Станислав. – Можешь, конечно, встать, а точнее – лечь, в позу и подохнуть, как последняя падаль, вон в тех кустиках. Я тебя туда оттащу, чтобы подольше не нашли. С твоими переломами тебе и трех метров не проползти. Раньше завтрашнего утра, и то если спохватятся, сюда не доберутся, если вообще дойдут. К вечеру у тебя воспаление начнется, температура поднимется. А спустя сутки появятся первые признаки гангрены. Дня два-три ты будешь, периодически приходя в сознание, мучиться от страшной боли и от отсутствия воды. А потом умрешь, и труп твой обглодают местные лисицы. Может, они и раньше начнут свою трапезу, когда ты будешь лежать без сознания. Но возможно и иное развитие событий...

Станислав сделал многозначительную паузу. Он ждал реакции чистильщика, однако ее не последовало.

– Если у меня появится очень большое желание, – Стас сделал ударение на слове «очень», – то я могу оказать тебе, Женя, первую медицинскую помощь. У меня есть кое-какие навыки в этом направлении. Более того, постараюсь, чтобы ты сегодня же оказался в больнице.

– Сладко говоришь, парень, – скривился в болезненной усмешке Архипцев.

– Говорю то, что думаю. И слов своих на ветер не бросаю, – отрезал Станислав.

– И что я за это должен сделать? Слить того, на кого я работаю, а заодно и себя? А вот хрен тебе на всю морду, козел трипперный!

– Ты удивительно догадлив, Архипцев, но глуп. А еще – сквернослов, – тяжело вздохнул Стас. – Себя ты уже слил, а что касается твоего хозяина, Белявский, думаю, не сегодня-завтра и без твоего участия его вычислит. Так что твое молчание, сиречь – баранья упертость, является натуральной глупостью, потому что оборачивается против тебя. В общем, Женя, на раздумье я тебе даю ровно минуту, после чего ты мне становишься совершенно неинтересен.

– Спрашивай, – после недолгого молчания хриплым сдавленным голосом произнес чистильщик. – Только помни, что обещал меня не бросить.

– Вот это другой коленкор, – удовлетворенно сказал Станислав. – Вопрос первый: на кого ты работаешь?

– На Соколова, – лаконично доложил Архипцев.

– А это кто такой? – наморщил лоб Станислав.

– Начальник режима «Армады»...

– Павел Ефимович, что ли? – едва ли не радостно вопросил Стас. – Старый знакомец... Ах, гнида!