Если бы кто-нибудь со стороны понаблюдал за подругами, он бы удивился той интуиции, которая была продемонстрирована ими при выборе комнат. Каждая женщина сразу же направилась туда, где, по ее мнению, ей будет удобнее. В этом шаге, в этом поступке было что-то кошачье – только это животное сразу определяет свое место и занимает его раз и навсегда.

Спален было три. Первая оказалась чуть вытянутой, с окном, смотрящим на отремонтированное здание гостиницы. Света в комнате было много, мебель из белой сосны, кровать узкая, накрытая простым пледом. Почти спартанский вид, но, правда, на стенах висели два эстампа с изображением выдуманного города. «А в прошлый раз, когда мы впервые осматривали домик, их не было. Хозяин уюта добавил!» – подумала Софья Леопольдовна. Эту комнату выбрала она. Ее привлекла строгость, лаконичность и… вид из окна: рабочие, которые заканчивают мостить дорожки, женщины, которые моют окна и вешают занавески, кто-то что-то красит, полирует… Над всем этим разносится чей-то громкий голос с командными интонациями. «Ну, вся эта суета закончится, зато появятся гости, постояльцы. Тоже интересно», – отметила про себя Софья Леопольдовна. Она любила быть в гуще событий.

Вторая комната оказалась квадратной, в ней, помимо дивана, кресла и книжной полки, находился большой длинный стол. За таким обычно начальники проводят многолюдные совещания, а в кондитерских выставляют готовую продукцию для заключительной отделки. Лопахина стол заприметила сразу и подумала, что это самое удобное рабочее место – можно разложить конспекты, тетради, книжки. Разложить и уже больше никогда не убирать – здесь места хватило бы для всего.

На стенах этой спальни тоже появились картинки, но Лопахина их не заметила. Она сразу же устремилась к окну, а открыв его, невольно вскрикнула – сразу за стеной дома был обрыв, а внизу протекала маленькая речка, вернее ручей. Шум его приносил то успокоение, которое может дать только далекое от города место. «Вот, я буду работать, читать, отдыхать, а он внизу будет куда-то спешить и развлекать меня своим бормотанием», – подумала Лопахина, хотя никогда не отличалась сентиментальностью. Кроме ручья, в ее окно был виден деревянный дом. Он стоял за обрывом, на косогоре. Большой, с виду похожий на старую дачу – высокое крыльцо, две мелко застекленные веранды, второй этаж с балконом, украшенным резьбой. Эта резьба была хорошо видна издалека – ее покрасили белой краской, в то время как весь дом был темно-коричневым. Рядом росли две яблони – корявые и низкие. Забор был старый, но тоже крепкий, высокий. Он окружал дом, поднимаясь по склону. Лопахина задержала взгляд на этой картинке. Что-то она напоминала ей. И только позже, когда Лопахина уже выходила из комнаты, она поняла что. Такие домики с круглыми заборами вокруг них и деревьями рисуют в детстве – это самое первое и самое правильное представление о гармонии окружающего мира.

Третья комната была совсем маленькой, с одной полукруглой стеной. Здесь стояла кровать с железными шишечками, накрытая пикейным одеялом, рядом кресло, над которым висел старый ночник. «Прелесть какая!» – воскликнула Ольга Евгеньевна, что было естественно. Романтичное и нежное убранство этой комнаты очень подходило Вяземской.

Потом Ольга Евгеньевна заглянула в ванную. Открыв кран, она сунула руку под тонкую струю – вода была не очень горячая. И сама ванная оказалась маленькой комнаткой, в которой не повернуться, было понятно, что сделали ее недавно, дабы благоустроить жизнь. Вяземская, поворачиваясь, ударилась локтем о раковину, уронила что-то с узкой полочки и намочила под душем полотенце, но это ее совершенно не разозлило – ей этот закуток понравился, потому что здесь пахло банным мылом и хвоей. Запах был знакомый с детства – так пахло в бельевом шкафу, стоявшем в спальне ее родителей. «Славно как!» – подумала она, покидая узкое помещение.

Окно ее комнаты выходило в сад – кроме зеленых ветвей и темных сосновых стволов, видно ничего не было. «Боже, просто благодать!» – опять восторженно подумала Вяземская про себя и тут же устремилась на улицу. Через какое-то время она вернулась, неся охапку душно пахнущей бузины. Из них троих только ей пришло в голову взять с собой из дома вазочку.

– Девочки, разбирайте вещи, а я пока сварю кофе! – прокричала Лопахина через открытую дверь и отправилась на кухню. Эта малюсенькая комната тоже претерпела изменения. Зинаида Алексеевна отметила про себя, что Никита Звягинцев оказался человеком не только внимательным, но и предусмотрительным. На кухне появился кухонный комбайн, тостер, маленький телевизор. На полках Лопахина обнаружила новый сервиз, в ящиках стола множество приспособлений для готовки. «Молодец! Он понимает, что человеку на новом месте необходимо ощущение дома, уюта. Особенно женщинам. А вот вместо клеенки необходимо постелить скатерть!» – подумала она, окинув взглядом небольшое пространство.

Через полчаса подруги собрались на кухне за круглым столом. Они успели переодеться, разложить и развесить одежду, расставить книги и те мелочи, которые захватили с собой.

– Девочки, гладильную доску лучше поставить в том конце коридора, за дверью. И не надо ее прятать в этот узкий стенной шкаф. Только возиться. А так – всегда под рукой, всегда что-то можно быстро отутюжить, – сказала Софья Леопольдовна.

– Да, а сюда надо купить скатерть. Или попросить у Никиты. – Лопахина потрогала рукой холодную клеенку.

– Не надо. У меня есть скатерть, – Вяземская улыбнулась, – а еще расшитые салфетки, маленькая подушечка и ароматические свечи. Я на всякий случай захватила, для уюта.

– Вот молодец! – оценила предусмотрительность подруги Лопахина. – Ну, тогда некоторыми тратами меньше. Теперь давайте составим список продуктов, которые надо купить, и сегодня же поедем и все закупим. Девочки, необходимо все дела закончить сегодня, завтра уже начнется совсем другая жизнь, и мы к ней должны быть готовы.

– Да, пиши – рис, геркулес. Предлагаю от сахара отказаться. Купим мед. Будем добавлять в кашу, в чай. Вообще, уж если мы все так поменяли, то, может, и здоровьем займемся своим? – Софья Леопольдовна сурово посмотрела на подруг.

Лопахина нахмурила брови, а Вяземская, как всегда быстро почуяв неладное, торопливо сказала:

– Софа, подожди. Давай сначала купим необходимое, а потом уже определимся с диетами…

– Ну, как хотите… В конце концов, здоровье ваше.

– Софа, не дави! – мягко предупредила Ольга Евгеньевна.

Кнор выразительно подняла брови и вышла на крыльцо покурить.

– Здесь надо поставить скамеечку. Для курящих. Чтобы удобно было, – раздался с улицы ее резкий голос.

Вяземская и Лопахина, оставшиеся на кухне составлять список, переглянулись и улыбнулись. Свою подругу и ее характер они хорошо знали.

Никита Звягинцев появился уже под вечер. Он постучался в оставленную открытой дверь и вошел, так и не дождавшись приглашения. Его гостьи, только-только приехавшие из магазина, раскладывали продукты.

– Здравствуйте! И с новосельем! Есть проблемы какие-нибудь? – громко спросил он.

– Спасибо. Все просто отлично! Вы так много успели сделать – и картины в комнатах, и кухня, и гостиная. Здесь стало намного уютнее, – рассыпалась в благодарностях Лопахина.