– Давно у вас эта дача? – нарушил молчание Князев.

– Да, она еще родителям папы принадлежала. Потом тут, конечно, все менялось неоднократно, достраивалось… Коммуникации все проводились, – я была рада зацепиться за нейтральную тему.

– Часто здесь бываете?

– Как умерла мама, нечасто, – призналась я. – Папа ушел с головой в работу, я тоже… Ну а Женька. Женьке здесь неинтересно бывать, у нее другие развлечения.

– Ну да… – мне показалось, он хмыкнул. Это относилось к Жене? – Но дом большой, за ним ведь следить надо…

– Нам соседка помогает. Она здесь живет почти круглый год. Мы поделились с ней частью участка, чтобы расширить ее огород, бесплатно, а она за это присматривает за домом, прибирает иногда… И вон, даже нам грядочку с зеленью посадила. Хорошая женщина, порядочная. Нам повезло с ней.

– Действительно повезло.

– А эту яблоню еще мой дед посадил, – я подошла к дереву, прижалась спиной к толстому стволу и запрокинула голову. Сквозь густую крону листвы, которая только-только начинала желтеть, виднелось темнеющее небо и пока бледный серп луны. Еще острее пахло яблоками: часть из них так и висели на ветках, еще не собранные. Я на миг закрыла глаза, вдыхая их аромат. А когда открыла… Встретилась взглядом с Князевым. Он стоял, нависая надо мной, его лицо было совсем близко, как и губы. Слишком близко. И вдруг пришло осознание, что нет никаких сил, чтобы воспротивиться этому сближению. Я будто обмякла вся, сдалась, покорилась. И когда его губы коснулись моих, лишь снова прикрыла глаза. Осторожный поцелуй, ненастойчивый, легкий, словно исследующий границы дозволенного. Губы Князева едва касались моих, щекоча своим теплым дыханием, а я просто принимала его, прислушиваясь к своим ощущениям. И боясь отпустить их на волю. Трепет в груди, стук сердца в ушах, слабеющие коленки…

Женькин звонкий смех разорвал застывшую тишину. Я наконец увернулась от губ Князева, уперлась ладонями ему в грудь и испуганно выглянула из-за его плеча. Сестра вместе со своим парнем только показались из-за угла дома и, кажется, ничего лишнего не увидели. А когда заметили нас, почти ничто не напоминало о том, что здесь только что произошло.

– Вот вы где, голубки, – вино тоже сделало Женю смелее. А еще глупее. Впрочем, рекорд по глупости все же побила я несколькими минутами раньше. – А нас отправили искать вас. Папа предложил перейти к десерту, надо помочь накрыть на стол.

– Конечно, сейчас, – я тотчас сорвалась с места и почти бегом направилась к дому.

Торт, фрукты, конфеты… Я машинально раскладывала все по блюдам, заваривала чай, протирала сервиз, мыслями же были поглощены лишь тем, что произошло только что в саду. Я даже не могла дать точного определения тому, что сейчас испытывала: некий безумный коктейль из страха, вины и непонятного томления. Будто сделал что-то запретное, но не жалеешь об этом, и это вызывает еще большее чувство стыда. Кроме того, оставалось неясным, зачем это сделал Князев. И как быть с ним дальше?

Я видела в окно, как он разговаривает с дядей Шурой, они вместе курят, что-то обсуждают и даже смеются. Будто ничего и не было… Или для него тот поцелуй не имел никакого значения?

Дядю Шуру позвала тетя Лида, Князев тоже исчез из моего поля зрения. Но вскоре показался уже в кухне, с Китти на руках.

– Нашел беспризорницу, – он улыбнулся, поднимая котенка на ладони. И снова, словно ничего и не произошло…

– Вот уж точно, беспризорница, – я тоже слабо улыбнулась. – Никому оказалась не нужна. Женя и та, поиграла и бросила.

– Помощь нужна? – спросил Князев, показывая взглядом на приготовленные сладости.

– Нет, – ответила быстро и случайным нервным движением смахнула со стола блюдце. То, конечно же, вдребезги разбилось, разлетевшись по полу. – Я сама! – почти выкрикнула, предупреждая порыв Князева помочь. – Сама… – и порезала палец об осколок. – Черт.

– Где у вас аптечка? – Князев пробежал взглядом по кухонным шкафчикам. – Хотя я могу сходить в машину…

– Не надо, – я взяла салфетку и обернула ею палец. – Ничего серьезного. Порез не глубокий, сейчас кровь остановится.

– Давайте я хотя бы торт занесу на стол, – он передал мне Китти, а сам взял блюдо с тортом и понес его на веранду.

«Сейчас, если вернется, спрошу его прямо, что все это значило, – решила я. – Надо сразу расставить все точки над «i», чтобы потом не запутаться сильнее. И не навоображать себе того, чего не существует. Возможно, он и сам уже жалеет о том, что сделал… И теперь не знает, как выкрутиться и дать задний ход».

Но Князев вернулся не один, а вместе с папой.

– Милана, вы же останетесь ночевать? – спросил отец.

– Вообще-то, мы не собирались, – я растерянно глянула на Князева.

– Как? – папа заметно расстроился. – Я думал, вы переночуете здесь, а в обед вместе вернемся в город. Я ведь даже выходной взял себе завтра… А тут и Женька собирается уезжать, и ты.

– Но завтра ведь понедельник, у нас работа… – теперь я смотрела на Князева, прося о поддержке. Хотя и папе отказывать было тяжело.

– И никак нельзя отпроситься у начальства? – с последней надеждой уточнил отец.

– Почему? Можно, – губы Князева дрогнули в улыбке, но он быстро вернул себе невозмутимый вид. – Думаю, нам дадут отгул. Я позабочусь об этом.

Я оробела от такого заявления. Что он вообще творит?

– Вот и отлично! – зато папа обрадовался и по-отечески похлопал Князева по плечу, затем подхватил заварочник и вазочку с печеньем. – Забирайте фрукты и идем за стол.

– Что за самодеятельность? – возмущенным шепотом уточнила я у Князева, когда мы остались одни. – Как вы себе представляете нашу ночевку здесь? Между прочим, комнат всего две.

– Я хотел как лучше, – он пожал плечами. – Неужели не хотите побыть подольше с отцом? Вы же с ним действительно редко видитесь. А так у вас есть законный отгул. Даже с сохранением заработной платы, между прочим. Я тоже не прочь сделать себе лишний выходной и побыть за городом. И чего вы так всполошились? Будто испугались. Уже жалеете, что сделали меня своим «женихом»? Так, может, признаемся, пока не поздно? И я уеду домой.

– Не надо, – произнесла я сквозь зубы. – Оставайтесь. Разберемся.

– Как пожелаете, – Князев ухмыльнулся и, забрав блюдо с фруктами, первый двинулся к выходу.

– Черт, – прошептала я в сердцах. Чем дальше, тем хуже! Не умела врать, лучше бы и не начинала…

К тому же я так и не прояснила с Князевым вопрос, который хотела.

Чаепитие прошло уже спокойно: гости разомлели, все к этому времени уже было обговорено-переговорено, поэтому общались на нейтральные темы. Потом все засобирались домой. Тут уж проводы были долгие, шумные, суетливые. Женя и Кирилл уехали вместе с дядей Сашей, а мы с Князевым все же остались.

После того, как убрали со стола, папа предложил посидеть немного на веранде. Я сделала всем еще по чашке чая, сама закуталась в плед и с ногами забралась на мягкий диванчик. Как в детстве. Я боялась, что папа снова начнет допытываться о наших с Князевым отношениях, задавать неловкие вопросы, но этого не случилось. Беседа лилась легко, папа рассказывал о работе, своих пациентах, затем переключился на наше с Женей детство. Надо отдать должное, ничего компрометирующего он не рассказывал, просто забавные и милые случаи, вспоминая о которых у меня тоже появлялась теплая улыбка. В какой-то момент я совсем расслабилась и даже задремала, прижимая к себе теплый комочек – Китти.