– Это нормально, постоянно хотеть свою жену?

«Жену, которую я люблю, и которая со мной в серьезность играет?»

– Я тоже тебя…

Именно это я хотела сказать – «люблю». Но меня заткнули сразу сверху и снизу. Сверху обжигающим поцелуем, снизу – проникшим внутрь толстым членом-битой, начисто отбившим желание разговаривать.

«Потом, – говорили эти наглые светящиеся глаза. – Ты все мне расскажешь потом…»

Аддар.

(Supreme Devices – Damnation of the Beast)

– Она больше не работает, эта вещица, уважаемый, я вам богами клянусь…

На край стола лег амулет с красным камнем. Альрус помнил, как продавал его Пирусу, владельцу обувной фабрики, как самолично заговаривал порошок, сцеживал с помощью формул в рубин. Сколько прошло, полгода?

– Я несколько раз проверил…

Пирус Кусцурис – низкорослый, упитанный делец, промышлявший изготовлением тапок, сапог и ботинок для людей среднего класса, – потел так, что смердел даже самый дальний угол просторного кабинета, а посторонние запахи Чародей не любил. Они мешали сосредоточиться. Когда что-то мешало сосредоточиться, Альрус злился, а когда он злился, его лицо окончательно теряло форму, оплывало вниз, как свечной воск, стекало то чуть влево, то сильно вправо, чем до паники пугало редких посетителей. Ему до чужой паники дела не было, однако, если Пирус все же попросил о встрече, невзирая на страх, значит, дело серьезное.

– …шесть месяцев они работали за еду и идею, магия ваша затмевала их желание получать деньги, все было, как обещано. Но в последнюю неделю они вдруг проснулись, разом затребовали зарплату, а я, понимаете…

Он давно пустил огромные деньги, которые требовалось выплатить тремстам наемным душам, на большой дом у золотого побережья – оно и понятно, разве будешь выбрасывать финансы на ветер, когда есть возможность потратить их на себя?

– И тер его, и чистил, и тряс… Ничего не помогает.

Альрус молчал.

Потому что на его столе сейчас лежал совсем не тот амулет, который он шесть месяцев назад продал директору за целое состояние (последний, впрочем, быстро «отбил» все назад), а искусная пустышка. Стекло в оправе. Настоящий рубин с вкрапленным внутрь порошком исчез.

– Неделю назад, значит?

– Точно так. Может, истек срок годности? Так вы бы сразу сказали, я бы подготовил еще…

От Пируса несло страхом и подавляемым негодованием, для него нежеланное приключение – идти в замок, входить в этот кабинет, о чем-то просить человека, который не имеет нормального лица. Альрус унял вспышку раздражения – если бы он желал получить больше денег, он бы получил их все; натравил на жалкого, начинающего лысеть человека заклинание «слизня» (этим простым словом он называл сложную формулу, ведущую к подавлению воли) и попросил бы снести в замок все запасы. Скучно, примитивно – ни азарта, ни интереса. Древние игрушки Альрус заговаривал, практикуясь, а деньги брал не из нужды, а по привычке. Но ситуация, которая складывалась за последний месяц, его напрягала – шестая нерабочая вещь. Подменыш.

– Оставьте его мне. Починю.

– А что мне делать…

«С рабочими?»

Пирус не договорил. Попятился назад, когда на него взглянул один оплывший глаз и тот, что уже повис в районе щеки. Лицо Провидца то появлялось, то совершенно исчезало, изредка покрывалось мороком, как озерная гладь в утренний туман, проявлялось опять искаженным. У директора сдавали нервы.

– Сообщу, когда будет готов.

Альрус больше не смотрел на посетителя, который удалялся прочь, сетуя о том, что придется, похоже, продать недоремонтированную пока виллу, чтобы погасить долги. Нет, окончательно он еще ничего не решил, только то, что этим вечером однозначно напьется дома в кабинете. Запрется на все замки, попросит жену не беспокоить. Сколько усилий на ветер, а ведь планировал в следующем месяце переезжать…

Чародей едва сдерживался, чтобы не выдворить гостя из собственных покоев Черным ветром и не хлопнуть дверью так, чтобы сотряслись старые стены. Не хватало ему забот… На его попечении Короли, чей норов нужно постоянно усмирять дополнительными талисманами. Последние еще нужно изготовить, уговорить правителей согласиться на инкрустацию столовой и спален, замаскировать камни под обычные самоцветы. На все требуется время, внимание, энергия, аккуратность, точность исполнения. Скоро, если он завершит изыскания в установленный собой же срок, получится наделить аметисты способностью «выпрямлять чужой разум». Древние называли это иным словом, но Альрус его точное значение не расшифровал, уловил лишь смысл. Новые аметисты сотворят невозможное – превратят ум трех правящих братьев в нетребовательный, младенческий, и управлять Триалой станет совсем просто. Если бы ни отвлекающие факторы, ни чертовы подделки, появившиеся в самый неподходящий момент… Валом повалили недовольные, повадились отрывать днем и ночью.

Альрус не просто злился, он скатывался в гнев.

– Ювелиров ко мне! – приказал писарю, передающему срочные приказы в канцелярию. – Привести с Псами. Немедленно.

– Всех? – парень в балахоне скрючился так, что лица не разглядеть, только макушку. Лист и перо в руках дрожали.

– Всех, что с грамотой.

А их по городу человек восемь.

Те, кто без грамоты, украшение такой сложности изготовить попросту не сумели бы. Так, чтобы тончайшая копия, чтобы не отличить, чтобы золото хорошей пробы, чтобы рубин, как настоящий.

– Будет сделано!

Писарь удалился быстро и неслышно.

Через час они все – знатные, дородные, величавые, богатые, зазнавшиеся и не очень – стояли перед ним, опасаясь поднять глаза. Провидец ходил перед ними, как учитель перед учениками, спрашивал терпеливо, но холодно и очень недобро.

– Чья работа?

Он уже показал три из шести копий, поднес на ладони каждому, дождался, пока рассмотрят.

– Хочу знать, кто изготовил их?

Ювелиры ненавидели его молча. За то, что оторвал от дел, за то, что их, заслуженных мастеров, упрекал в неверности, заставлял чувствовать себя провинившимися холопами.

Качались головы – не я, мол, – качались бороды. Ни один не сознавался.

– Узнаю… – шипел Альрус змеей, – приведу сюда назад, и разговор будет уже другим.

Он злился, но лжи не чувствовал. Страх – да! – подавленность, нелюбовь, желание поскорее сбежать из дворца. Но не чью-то ложь. Эти толстые и худые знатоки драгоценных металлов побрякушки не подделывали, кто-то другой…

– Тысячу корон дам тому, кто расскажет мне об изготовителе. Даже намекнет.

Трое подняли глаза, не удержались. Большая сумма за сведения, просто огромная.

Посмотрели и ускользнули взглядами, как юркие рыбки из ладошки, – в гневе Альрус не был красив и знал об этом. Испохабил собственную внешность неудачным экспериментом, верил, что однажды выправит не только этот недостаток, выправит их все, получив всевластие, но пока приходилось собственное уродство терпеть.