Сняв пиджак и засучив рукава, он вернулся на кухню, отыскал пустую пластиковую бутылку, разрезал ее пополам, налил в чайник теплой воды и вернулся в спальню. Придав телу полусидячее положение, Феликс вставил в рот женщине импровизированную воронку из пластиковой бутылки и потихоньку стал вливать воду из чайника. Когда вода кончилась, он пошел за следующей порцией и прихватил заодно из ванной пластмассовый розовый тазик, который и поставил у изголовья кровати.

В начале третьей порции хозяйка квартиры, наконец, стала подавать признаки жизни. Феликс перевернул ее на бок так, чтобы голова находилась над тазиком, и женщину начало выворачивать.

По мере того, как приходила в себя, она начинала сопротивляться, при этом толком не соображая, что происходит. Феликс аккуратно гасил это сопротивление, продолжая вливать воду.

Еще три чайника спустя ее взгляд сделался более-менее осмысленным, и женщина прохрипела:

– Хватит! Перестань! Хватит!

– Давай-ка для верности еще немножко, – Феликс потряс пластмассовым чайником, прислушиваясь к бульканью. – Сама выпьешь или через бутылку?

– Сама! – Женщина схватила чайник дрожащими руками и стала глотать воду из носика, неотрывно глядя на незнакомца.

Когда стихли рвотные спазмы, она без сил откинулась на подушки – ее трясло в ознобе. Феликс выдернул из-под нее одеяло, укрыл до самого подбородка, присел на край кровати и стал на нее смотреть, подперев кулаком подбородок.

– Ты кто? – тихо произнесла женщина.

– Феликс.

– Какой еще Феликс?

– Эдуардович Нежинский. Ты Ирина Беспалова?

– Да.

– Тогда я друг твоего отца. Я тебе звонил с час назад, мы разговаривали, помнишь?

– Нет.

– Понятно. Сейчас тебе лучше поспать, я позвоню утром…

– Нет! – воскликнула Ирина, вздрагивая всем телом. Она попыталась привстать и схватить его за руку, но не хватило сил.

– Не уходи! Я умру! Только не уходи!

– Хорошо, хорошо, – мужчина успокаивающим жестом поправил одеяло, – я здесь, ничего не бойся. Что случилось? Зачем ты это сделала с собой?

Она уставилась тусклым взглядом куда-то в пространство и произнесла равнодушно:

– А что еще? Никого не осталось. Никому не нужна. Отец и тот меня бросил.

Феликс взял ее руку и сжал в ладонях.

– Нет, девочка, отец тебя не бросил. Он не хотел уходить. Его убили.

Феликсу пришлось повторить сказанное раз пять, прежде чем до Ирины стал доходить смысл этих слов. Глядя на него тусклыми, все еще безжизненными глазами, женщина тихо произнесла:

– Зачем? Кто?

– Это я и собираюсь выяснить. И если ты мне поможешь, я сделаю это быстрее.

– Чем помочь?

– У тебя остались вещи твоего отца? То, что было при нем на момент аварии?

Она задумалась, с видимым усилием соображая, затем ответила:

– Да, наверное. Какой-то пакет мне отдали в морге, я внутрь не смотрела.

– Где он?

– Где-то в комнате, – Ирина махнула рукой в сторону дверного проема, силы ее окончательно иссякли, глаза закрылись, и она моментально уснула.

Феликс посмотрел на нее, поправил край одеяла, тихонько встал и пошел на поиски пакета.

Рассматривая захламленную гостиную, Феликс невольно пробежал взглядом по жизни хозяйки квартиры. На стене над диваном в рамках под стеклом пара дипломов победительницы литературных конкурсов двадцати– и пятнадцатилетней давности, плохой карандашный портрет молодой Ирины и большое цветное фото ее же в обнимку с пожилым, грузным мужчиной. Невысокого роста, лысоватый, с бульдожьим лицом, широкоплечий, он пристально смотрел в камеру, словно не доверял фотографу. Человеческих чувств в его глазах читалось не больше, чем в речной гальке. И если Ирина обнимала мужчину обеими руками, буквально заключив его в объятия, как в кольцо, то он лишь слегка приобнимал ее, отстраненно, как постороннюю.

На полках мебельной стенки стояло еще с десяток разнообразных фото этого же мужчины в разном возрасте, из чего Феликс сделал вывод, что это и есть ныне покойный отец Ирины Беспаловой. Больше никаких фотографий или намеков на других родственников, на мужа, детей не обнаружилось.

Поверхностный осмотр комнаты результатов не дал. Пришлось преодолевать брезгливость и копаться в разбросанных женских тряпках вперемешку с какими-то книгами, газетами, обувью и пустыми бутылками. В углу, между диваном и торшером, обнаружился большой плотный пластиковый пакет серого цвета без рисунков и надписей. Заглянув в него, Феликс увидал аккуратно сложенную мужскую одежду. Надеясь, что это именно то, что нужно, он вытряхнул содержимое пакета на диван. Кроме рубашки с брюками там оказались упакованные в целлофан бумажник, ключи от машины, пачка каких-то документов и отдельный прозрачный пакетик с квадратной желтой коробочкой и массивным перстнем в виде головы льва. Не вынимая кольца из упаковки, Феликс внимательно рассмотрел его. Мастерски выполненная рычащая львиная морда с красными камешками глаз соединялась с ободом, опоясывающим ее веткой лианы. Передние клыки чуть выступали над крошечными листочками и были наклонены вниз. На первый взгляд это была практически точная копия перстня Чезаре Борджиа конца семнадцатого – начала восемнадцатого века.

Засмотревшись на перстень, Феликс не сразу расслышал, как из спальни Ирина зовет его по имени.

– Я здесь! – ответил мужчина.

Спросонок Ирина выглядела испуганной, словно ей приснился кошмар. Увидев Феликса в дверном проеме комнаты, она с облегчением вздохнула.

– Думала, ты ушел.

– Нет, я же обещал. – Он встал у края кровати и посмотрел на нее. Выглядела женщина прескверно: под глазами залегли черные круги, спутанные тусклые волосы падали на лицо, ее снова морозило, как при температуре. – Принести тебе еще воды?

– Нет, не надо, лучше дай сигарету, – она зябко поежилась, натягивая одеяло к подбородку.

– Я не курю.

– На кухне где-то должны быть сигареты или в комнате.

– Ты уверена, что это именно то, что тебе сейчас надо?

Ира утвердительно кивнула. Взгляд ее, полный какой-то тоскливой безысходности, был совершенно отстраненным, и Феликс опасался, что она не сможет толком ответить на его вопросы. Положив пакет с кольцом на музыкальный центр, он пошел на кухню искать сигареты. Благо валявшаяся у раковины полупустая пачка нашлась сразу. Среди пустых бутылок отыскалась и недопитая – красное полусухое вино, то, что надо. Из шкафчика с посудой Феликс достал самый большой стакан, наполнил его на четверть вином, долил до краев воды и понес в спальню.

– Вот твои сигареты, – он бросил на кровать пачку и протянул стакан. – Пей маленькими глотками, тебе станет легче.