– У меня никогда раньше не было друга, кроме бабушки!

Ворс остановился. Обернулся. И улыбнулся – в этом Эльса даже не сомневалась, пусть хоть все светлые головы на свете утверждают, что ворсы улыбаться не могут.

Немного погодя Эльса прокралась по лестнице, ведущей из подвала, с бабушкиным письмом в руках и таким смятением в голове, что чуть не врезалась в Альфа.

Альф в своей любимой скрипучей кожаной куртке стоял на верхней ступеньке, настроение у него было явно еще хуже, чем обычно. Эльса растерялась.

– Твою мать. Ты уж определись – вверх или вниз?

– Э… вверх, – ответила Эльса, глядя в пол.

Альф с возмущенным видом отодвинулся, чтобы пропустить ее. Прошмыгнув мимо, Эльса услышала, как он шаркает вниз по лестнице. Альф выглядел усталым. Понятное дело, он всегда такой, но сегодня какой-то особенно усталый. Наверное, это из-за низкого центра тяжести.

Не дыша, Эльса прислушивалась, не идет ли Альф в подвал, но тут дверь гаража хлопнула, Эльса выдохнула и продолжила подниматься по лестнице.

Она сидела на верхней ступеньке возле бабушкиной квартиры до тех пор, пока не погасли все лампы. Снова и снова проводила пальцами по надписи на конверте, но не открывала его. Она убрала письмо в ранец, растянулась на ледяном полу и слегка прикрыла глаза. Несколько часов Эльса безуспешно пыталась перенестись в Миамас. Внизу хлопнула дверь в подъезд. Наверное, Альф вернулся, хотя шагов не было слышно и ни одна из дверей в квартиру не хлопнула.

Закрыв глаза, Эльса лежала на полу до тех пор, пока ночь не показалась за окном лестничной клетки. Где-то внизу загремели ключи пьянчуги.

Эльсина мама не любит, когда людей называют пьянчугами. «А как тогда называть?» – спрашивала Эльса. Этот вопрос обычно погружал маму в сомнения, потом она говорила нерешительным голосом: «Ну… может быть, человек просто немного устал». Бабушка на это возражала: «Устал, ага! Устанешь, черт побери, если бухать все ночи напролет!» Тогда мама набрасывалась на бабушку: «Мама!» – а бабушка, всплеснув руками, в ответ: «Господи, чем я провинилась на этот раз?» После этого Эльсе приходилось надеть наушники.

– А ну выключи воду! По ночам мыться запрещено!!! – Голос пьянчуги эхом отдавался далеко внизу, сопровождаемый барабанной дробью рожка для обуви по перилам.

Пьянчуга это дело очень уважает. Как выйдет на лестницу, так давай орать и бить по перилам рожком. Никто, понятное дело, не отзывается, даже Бритт-Мари, потому что пьянчуга служит местным монстром. А все думают, будто если не обращать внимания, монстры исчезнут сами по себе.

Эльса села на корточки и посмотрела в просвет между лестницами. Но разглядела только мелькнувшие пьянчугины носки и рожок, взлетавший, как коса над лугом. Сама не зная зачем, Эльса встала на цыпочки и прокралась вниз. Наверное, просто из любопытства. К тому же в Миамас все равно уже не попасть.

Дверь в квартиру пьянчуги была распахнута настежь. По комнате разливался слабый свет от опрокинутого на пол торшера. Все стены были увешаны фотографиями. Эльса никогда не видела столько фотографий, раньше она думала, что у бабушки на потолке их много, но здесь просто тысячи. Все в маленьких белых деревянных рамках, на каждой – двое мальчиков-подростков и мужчина, по всей вероятности их отец. На одной большой фотографии, висящей прямо перед дверью, мужчина с мальчиками стоит на берегу, а за ними сверкает зеленое море. Оба мальчика в гидрокостюмах. Они улыбаются. Загорелые. Счастливые.

Под фотографией висела открытка из тех, что покупают на заправках, если забыли купить нормальную в книжном. «Маме! Твои мальчики», – написано на открытке.

Рядом висело зеркало. Треснувшее на несколько частей.

В следующую секунду лестницу заполнил разгневанный крик, – так неожиданно, что Эльса потеряла равновесие и попятившись, сползла на несколько ступенек вниз, упираясь спиной в стену. Эхо настигло ее и ворвалось в уши, словно хотело вспороть барабанные перепонки.

– ТЫЧОЗДЕСЬЗАБЫЛА?

Эльса посмотрела на пьянчугу. Та стояла чуть ниже и смотрела вверх через перила. Рука с рожком поднята, как для удара. Пьянчуга была разгневана и в то же время перепугана до смерти. Ее взгляд блуждал по лестнице. Черная юбка была измята. Изо рта несло вином, Эльса почувствовала этот запах, поднимаясь по лестнице. Волосы женщины были похожи на двух птиц, подравшихся в коробке с рождественскими гирляндами. Под глазами фиолетовые мешки.

Женщина в черной юбке покачнулась, но устояла на ногах. Она хотела закричать, но вместо этого проскрипела:

– По ночам мыться нельзя. Вода… выключи воду. Иначе все утонут…

Белый проводок, в который она обычно говорила, так и торчал из уха, но другой его конец болтался в воздухе. Он не был подключен к телефону. На другом конце никого не было. И никогда не было. Просто когда тебе без малого восемь, такие вещи понимаешь не сразу. Бабушка рассказывала сказки обо всем, но только не о женщинах в черных юбках, которые притворяются, что разговаривают по телефону, чтобы соседи не подумали, будто они купила все это вино для себя.

Женщина в черной юбке выглядела растерянной. Словно вдруг забыла, где она находится. Она исчезла из вида, а в следующее мгновение Эльса почувствовала, как мамины руки осторожно подняли ее с холодного пола. Ощутила затылком ее теплое дыхание, ее ласковый шепот в ушах – как будто к тебе совсем близко подошла косуля.

Эльса открыла рот, чтобы что-то сказать, но мама прижала палец к губам.

– Ш-ш, – шепнула мама, крепко обняв ее.

Эльса сидела у нее на руках в темноте, а женщина в черной юбке металась по лестничной клетке, как флаг на ветру. По прихожей были разбросаны пакеты. Одна из коробок с вином перевернулась. Из краника на паркет капали последние капли красного вина. Мама поглаживала Эльсину руку. Они встали и тихонько пошли вверх по лестнице.

В ту ночь мама рассказала Эльсе, о чем говорили все люди в Швеции, кроме родителей Эльсы в тот день, когда она родилась. О волне, которая разбилась о берег за тысячу миль отсюда и уничтожила все на своем пути. О двух мальчиках, которые уплыли за своим отцом и не вернулись обратно.

Эльса слышала, как пьянчуга поет свою песню. Ведь не все монстры похожи на монстров. Некоторые носят монстра внутри.

Сердца людей раскололись, а зеркала треснули в тот день, когда Эльса появилась на свет. Треснули с такой силой, что осколки разлетелись по всему миру. Небывалые катастрофы делают с людьми невообразимые вещи, рождая невероятную скорбь и невероятную отвагу. Кругом столько смерти, что люди не в состоянии это вместить. Два мальчика вынесли мать в безопасное место и вернулись за отцом. Они повернули обратно, навстречу волне. Потому что семья не оставит тебя одного. А они именно так и сделали, ее мальчики. Оставили ее одну.