– Простите мою бестактность.

– Мы в разводе.

– Еще раз простите. Наталия Павловна, как теперь будутскладываться наши отношения?

– Какие отношения? – испугалась Тата.

– Деловые, разумеется, – едва заметно усмехнулсяон.

Тату бросило в жар от стыда.

– Я уже говорила, что прочту еще раз ваш роман и потомпокажу вам свои замечания. Судя по первому впечатлению, их будет совсемнемного. Если вы с ними согласитесь, то… Кстати, вы принесли дискету?

– Да, конечно, вот она.

– Отлично.

– А сколько времени вам понадобится, чтобы прочесть моювещь?

– Думаю, за недельку управлюсь.

– Так долго… – разочарованно протянул Гущин.

– Павел Арсеньевич, у меня же это не единственнаярукопись. В первый раз я проглотила вашу книгу за полночи, но просто какчитатель. И уверяю вас, неделя – это пустяк!

– Простите, я совсем ничего в этом не смыслю.

– Да, кстати, вы что-то новое пишете?

В его глазах что-то промелькнуло, но что, Тата не поняла.

– Да, конечно. Вообще-то у меня уже написан второйроман.

– Да? Почему же вы его не принесли?

– Думал, пусть сначала выйдет первый…

– Нет-нет, что вы. Если он так же хорош, мы могли бывыпустить сразу два, это было бы лучше… Сразу две книги привлекут большевнимания, – заволновалась Тата.

– Вы думаете?

– Мне так кажется. Впрочем, поговорите с ОлегомСтепановичем.

– Знаете что, давайте-ка я принесу рукопись сначалавам, что называется, в частном порядке. Вы человек доброжелательный, скажетемне правду. Ведь бывает, первая книга удалась, а вторая полная мура. Бываеттак, верно?

– Бывает, конечно, но… Хорошо, приносите, я посмотрю.

– Дискету принести?

– Рукопись сначала. У меня дома нет компьютера.

– Хорошо! Договорились. Спасибо!

– Спасибо вам за массаж!

– Я врач, – скромно ответил Гущин, – и обязаноказывать помощь страждущим. Ну я пойду?

– Всего хорошего, Павел Арсеньевич.

Гущин ушел.

– Татка, ты совсем, что ли, отмороженная? – не безехидства поинтересовалась Рина.

– Почему?

– Да он же явно к тебе неровно дышит. Как он тебемассаж делал, с ума сойти можно! Такой красавчик! А ты как рыба снулая… Неужелион тебя не зажигает?

– У меня так голова болела, какое тут зажигание…

– Советую не пренебрегать. В наше время молодой мужик –это ценный товар.

– По-моему, молодые мужики во все времена были ценнымтоваром. Только…

– Ладно, ладно, ты просто еще не отлепилась от своегоИльи. Давай не упускай шанса! Я не говорю про великую любовь, но в койке такойможет очень пригодиться.

– Рина!

– Татка, не строй из себя целку! Ты нормальная живаябаба, и тебе нужен мужик. А этот молодой и красивый! Много ли ты таких видала внашем богоугодном заведении?

– Отстань!

– Хорошо, я отстану, но ты зря. Пробросаешься!

К Тате пришла Ольга Николаевна Даниленко, милаяинтеллигентная женщина, которая пыталась издать книгу своего покойного мужа,известного в советское время, а ныне почти забытого писателя.

– Таточка, ну что вы мне скажете?

– Ольга Николаевна, милая, я ведь это не решаю! Я и потелефону вам советовала обратиться к руководству. Мы ведь в основном издаемпопулярную литературу, детективы, бестселлеры…

– Но это в свое время был бестселлер. Книги моего мужавыходили миллионными тиражами.

– Но ведь времена изменились… Ольга Николаевна, давайтея вас отведу к директору издательства, и пусть он решит. А я что, я просторедактор.

– Нет, Тата, я знаю, что к вам здесь прислушиваются.

Господи, думала Тата, мне ее безумно жалко, но эту книгусейчас никто издавать не будет. Любовь на стройках коммунизма, это сейчасникому не интересно. Но как объяснить это вдове, чтобы ее не обидеть?

Внезапно в комнату влетел маленький румяный толстячок сдвумя охапками мимозы.

– Барышням привет! Это вам, Наташенька, а это вам,Риночка! Простите, мадам, не имею чести знать, – поклонился он ОльгеНиколаевне. – Девушки, уделите по веточке, чтобы никто не был в обиде! Неуспев еще вручить букеты, он сделал из двух три. – Вот теперь всесправедливо. С прошедшим вас праздником, прекраснейшая половина человечества.Как дела? Как жизнь? Уверен, что все у вас хорошо, а если еще не все, тоналадится! Непременно наладится! Как наши дела, дражайшая Наталия Павловна?

– Что вы имеете в виду? – спросила Тата.

– Когда наша следующая нетленка выйдет в свет?

– Да не раньше конца месяца.

– Вот и славно, славно! Они ведь распродаются. И оченьнеплохо! – Толстячок потирал короткие ручки. – А вот и следующаяпоспела! – Он жестом фокусника вытащил из кейса рукопись в пластиковойпапке. – Держите, Наташенька, и будьте снисходительны! Дискетка тоже там,в папочке. Вы как, мне ее обратно отдадите?

– Обязательно, только в следующий раз, а то у наскомпьютер сегодня что-то забарахлил.

– Конечно, конечно! Ну все, я помчался, у меня ещемиллион дел! А лучше бы миллион денег, не правда ли?

И он колобком выкатился за дверь.

– Боже, кто это? – ошеломленно спросила ОльгаНиколаевна.

– Ирина Бурова, – со смехом ответила Рина.

– Кто? – не поверила своим ушам интеллигентнаядама.

– Ирина Бурова, знаете такую писательницу? –улыбнулась Тата.

– Нет, первый раз слышу… Но ведь это же… мужчина?

– Ну и что? Жорж Санд была женщиной. Подумаешь, большоедело. – Тата сняла с полки несколько ярких книжек в мягкихобложках. – Вот видите – Ирина Бурова.

– Тата, вы меня дурачите, да? Некрасиво так обращатьсяс пожилым человеком.

– Да побойтесь Бога, Ольга Николаевна. Этот человекпишет под псевдонимом Ирина Бурова. Только и всего.

– Но зачем?

В ответ Тата пожала плечами.

Ольга Николаевна взяла в руки одну из книжек.

– Подождите, но тут ведь на обложке фотография! И этобезусловно женщина!

– Ольга Николаевна, – чуть понизила голосРина, – я вам объясню. Когда-то наше руководство навязало начинающейписательнице псевдоним Ирина Бурова. Она согласилась. Написала две-тридетективные истории, которые неплохо пошли, а потом родила двойню и уехала житьв Австралию. А псевдоним остался. Чем раскручивать нового автора, лучшепо-прежнему торговать Ириной Буровой. Вот этот толстячок и старается. Кстати,это уже четвертая Ирина Бурова. Две предыдущие тоже, кстати, были мужскогопола.