– Ну, где же ты, Эйдан?

Ливиана нетерпеливо переступает с ноги на ногу и с укоризной смотрит на мужчину, застывшего в нескольких шагах от нее.

– Ты прирос к месту? – смеется она, а шейд не может отвести взора, зачарованно следя за распущенными волосами, которыми играет ветер.

Не может насладиться ее мелодичным смехом, не может перестать всматриваться в одухотворенное лицо, и мужчине кажется, что свет, наполняющий Ливиану Ассель, пробивается наружу сквозь поры ее кожи, щедро льется из янтарных глаз и заполняет всё пространство вокруг невысокой женщины. Сияние добирается до Эйдана, и он тонет, захлебываясь своими чувствами и желанием, чтобы этот миг никогда не заканчивался.

– Эйдан, – Ливиа уже не смеется, и даже пытается скрыть предательскую улыбку, когда качает головой, но уголки губ подрагивают, и, наконец, она перестает бороться с собой. – Ну, что же ты, Эйдан?

Женщина приподнимает одной рукой подол своего платья, и шейд видит, что на ней нет обуви. Аккуратные обнаженные стопы и тонкие щиколотки, почти скрытые травой, притягивают его взгляд, и когда она хватает его за руку и тянет за собой, Эйдан вздрагивает от неожиданности. Он поднимает на нее взор.

– Да идем же, глупый, – смеется Ливиана.

Она тянет за собой шейда, и тот безропотно следует за женщиной. И будь он проклят, если в его жизни есть что-то важней тепла ее ладони. Оно проникает внутрь, топит стылый лед равнодушия, срывает оковы с окаменевшего сердца, заставляя его отозваться мощным набатом в груди. И когда буря чувств достигает пика, с губ инквизитора срывается прерывистый болезненный вздох:

– Ливиа…

– Мы на месте, ваше благородие.

Виллор вскинул голову, и Язва, поравнявшийся с шейдом, невольно отпрянул под взбешенным взглядом старшего инквизитора. Возвращение в реальный мир отозвалось болезненным спазмом в груди. Эйдан закинул голову кверху, приоткрыл рот и жадно вдохнул воздух.

– Я бы не будил… – начал Язва, но Виллор, мотнув головой, произнес севшим голосом:

– Всё в порядке, Фрай. Это всего лишь сон… всего лишь сон.

Эйдан отвернулся, скрывая от шпиона… разочарование и горечь. Злость, только что сверкавшая в голубых глазах, истаяла. Ее сменила усталость. Кажется, старший инквизитор начал смиряться со своими безумными снами, и со своей тоской по чужой и незнакомой ему женщине. Хотя… Какая же она теперь была чужая, когда лживые грезы почти сроднили его с образом маленькой вдовы? Шейд криво усмехнулся, издеваясь над собственными размышлениями, после тряхнул головой, избавляясь от оков наваждения, но зная, что оно вернется, стоит лишь дать себе расслабиться. Однако впереди был Ансон, и там ждало новое расследование.

– Пора заняться делом, – сказал сам себе инквизитор, и Язва согласно кивнул. Чем быстрей они узнают, что случилось с Никсом, тем быстрей он вернется в Дарг.

Всадники пересекли границу окраины Ансона и направили своих скакунов в респектабельную часть города. Виллор окидывал высокомерным взглядом случайных встречных в рабочих и торговых кварталах, через которые пролегал путь, брезгливо кривил губы и подносил к носу платок. За его спиной Язва, выпятив нижнюю губу, окидывал не менее напыщенным взглядом припозднившихся пьяниц, выходивших из кабаков и трактиров. Фыркал и отворачивался, как только встречался с кем-то взглядом. Маски были надеты.

– Ваше благородие, – позвал Фрай.

– Что тебе нужно, собака? – вопросил шейд, не оглядываясь.

– Да может, прибавим ходу-то, а? Ну, жуть же как смердит, – «слуга» скривился и демонстративно зажал нос пальцами.

– Тебе ли жаловаться на зловоние, негодяй? – сварливо отозвался шейд.

– Несправедливы вы, хозяин, – пожаловался Язва. – Я вот забочусь об вас, ваше благородие. И рубашечки с ароматным мылом стираю, и штанишки. Плащик вам, вон, ажно всю ночь начищал от пылюки, а вы так про меня говорите.

– Знаю я, каким мылом ты стираешь, шельмец, – фыркнул инквизитор. – Ароматное продаешь, а деньги на дешевое пойло тратишь.

– Вот уж наговариваете, ваше благородие, – совсем «обиделся» слуга. – Ни кусочка не украл. Всё на вашу пользу, хозяин. А вы напраслину возводите, еще и поехали через хлев. Ну, никак свиньи тут живут, такой смрад стоит.

– А ну повтори, хлыщ, что ты там про наш квартал сказал?

Шейд и Язва обменялись быстрыми взглядами, Виллор едва заметно кивнул, и шпион упер руки в бока:

– Это кто это там хрюкает? – скандальным голосом осведомился Фрай.

– Это ты хрюкаешь, боров, а мы тебе прямо говорим, что сейчас начистим твое рыло.

К соглядатаю подступили трое подвыпивших молодчиков. Рукава их уже были закатаны, и намерения подраться ясно читалось на заросших щетиной лицах. Один ухватил Язву за ногу, собираясь сдернуть с лошади, второй вцепился в поводья, третий плевал на пудовые кулаки.

– Ваше благородие! – завопил шпион. – Спасите меня!

Виллор натянул поводья и царственно обернулся, чтобы посмотреть назад. Его взгляд оставался всё таким же надменным.

– А ну прочь, псы, – величественно велел старший инквизитор.

– А шейд-то не из высокородных будет, – прищурился третий молодчик, который пока остался не удел.

– Проучим и зазнайку, – ощерился второй пьяница, выпуская из рук поводья лошади Фрая.

Первый продолжал тащить шпиона из седла. Тот орал на высоких нотах и лупил разбойника по спине плетью. Виллор хмыкнул, увидев, что двое молодчиков направляются к нему, но вопросил всё также заносчиво:

– Плетей захотели, мерзавцы? Так могу попотчевать.

Он спешился и застыл на месте, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Разбойники осклабились и бросились к нему, радуясь возможности извалять в грязи аристократа. А что? Вполне себе развлечение, будет, чем потом похвастать за добрым стаканчиком пшеничной настойки. Инквизитор направился навстречу, занеся над головой плеть. Первый удар он пропустил, позволил задирам ощутить первый вкус крови, выступившей на разбитой губе шейда. Затем свалил на землю одного из задир, следом опрокинул второго, и третий, наконец, отцепился от шпиона, спеша на помощь своим товарищам. Драка набирала обороты.

– Да что же это делается? – верещал невдалеке Язва. – Благородного шейда, да по лицу! Стража! Стража!

Виллор услышал топот удаляющейся лошади и больше не отвлекался. Когда конский топот вернулся, а следом раздался звук торопливых шагов, шейд дал свалить себя с ног. Рядом с ним стонал один задира, прижимая к телу сломанную руку, двое других, воодушевленные тем, что упрямый противник все-таки упал, замахали кулаками, и Эйдан только накрыл голову руками, не оказывая сопротивления.

– Ваше благородие! – истеричный вопль Язвы стал сигналом того, что конец драки настал. – Сюда! Сюда!

– Стража! – сипло выдохнул один из молодчиков, избивавших шейда.