Кроме столиков у правой стены стояли шкафчики с полками, которые ломились от обилия кувшинов, бутылочек и прочей посуды. Так же по стенам были развешаны пучки сушеных трав, а то и внутренностей животных. Или не животных, определить это Павел не брался.

Столики были заняты все теми же ингредиентами и тарой для их хранения. Ко всему прочему на столах стояли ступы и пестики, а на одном из столиков имелось какое-то трудное сооружение из глиняных посудин, связанных между собой деревянными трубками. В понимании Паши, сие должно было быть оборудованием алхимика. Правда, смущало столь грубое исполнение, все-таки стеклянные бутыли Павел уже видел.

Около окна стоял столик, содержимое которого разительно отличалось от остальных. На нем громоздились толстенные книги, перья с литой чернильницей и какие-то другие предметы, предназначение которых для Паши осталось тайной.

– Иди сюда, – подозвала ученика девушка.

Пучок травы в ее руках источал аромат мяты, обрывая ее листы, Любава бросала их в ступку.

– Это мята, ее нужно перемолоть с крапивой и красным шаром жар-птицы, – положив мяту на стол, она взяла другой пучок травы, – потом добавить огненной воды, так чтобы получилась вязкая кашица.

Нарвав в ступу сушеной мяты и крапивы, молодая знахарка выудила красную горошину из мешочка, лежавшего там же на столе.

– Иди, толки, – приказала она Паше.

Вооружившись пестиком и необузданным энтузиазмом, обучаемый вступил в бой с содержимым ступы. Впрочем, уже через минуту монотонных движений рукой, Пашино усердие пропало. К тому же красный шарик никак не желал раскалываться, постоянно выскальзывая из-под пестика. Основательно прицелившись, Паша стремительным ударом поразил красный камешек. Но тот был гораздо коварнее и проворнее своего противника, блеснув на солнце красной скорлупой, он вылетел из ступы.

Пытаясь его перехватить в полете, юный алхимик чуть не уронил ступку. Неуклюже размахивая руками, он довольно ощутимо стукнул себя пестиком в лоб, что вызвало короткую утерю контроля над телом.

Непослушный шарик, озорно подпрыгивая, катился в сторону Любавы, которая стояла чуть поодаль. Легко перехватив беглеца, девушка с усмешкой закинула его обратно в ступку.

Не говоря ни слова, Любава отобрала у Паши пестик. Приложив его прямо к шарику, она удерживала пестик левой рукой, как зубило. Легким движением правой руки она ударила по пестику. Послышался легкий хруст – этот шарик был повержен.

Все так же безмолвно, лишь улыбаясь, Любава передала пестик обратно в руки Паше. Тот решил не обращать внимания на свои неудачи и просто приступил к своей работе. Вскоре у него получился вполне себе приличный порошок из травы и красного шарика.

– Теперь высыпь это сюда, – передавая кружку, повелела Любава.

Подчинившись, Паша аккуратно пересыпал порошок из ступки в кружку. Любава сама стала наливать туда жидкость. Принюхавшись, Паша учуял до боли знакомый запах – запах спирта.

– Как ты говоришь, это называется? Огненная вода? – тут же переспросил он у девушки.

– Да, так мы ее называем.

«Логично. Оно и правильно, вода вообще огонь»: подумал Паша, остро почувствовав необходимость огненной воды в организме.

Он внимательно проследил, куда Любава поставила закупоренную бутыль объемом около литра.

– Теперь нужно хорошенько помешать, – протягивая деревянную палочку, напоминающую маленькое весло, пояснила девушка.

Погруженный в мысли об алкоголе, Паша принялся отрешенно помешивать содержимое кружки. Мысли о спирте не позволили ему заметить, что совсем недавно порезанная рука уже не кровоточит и совсем не болит, а мешал он именно ею.

Источая приятный аромат мяты, масса в емкости задорно булькала невесть откуда взявшимися пузырьками. Паша вопросительно посмотрел на Любаву.

– Все, хватит мешать, теперь ей нужно настояться, – забрав кружку у Паши, объяснила она, – а вот повязку с руки можешь снять.

Повинуясь, Паша развязал тугой узел на руке и удивленно уставился на ладонь. От пореза остался лишь легкий след, выделяющийся мягкой розовой кожей.

– Вот этим ты мне руку помазала, – недоверчиво заглядывая в кружку, спросил Паша.

– Да, – Любава улыбнулась, – а теперь идем, пора готовить ужин.

С этими словами она выпорхнула из комнатки. Паша для верности выждал еще несколько секунд, а затем, словно заправский вор-передовик, ухватил примеченную бутылку, спрятав ее под рубахой.

Выйдя в коридор, он свернул в сторону спальни. Следуя недавно составленному плану, он шустро спрятал горячительный напиток под кроватью. Посчитав, что там она в безопасности и надежно замаскирована, вор короткими перебежками выдвинулся в комнату с печью.

Любава уже растопила печь и разлаживала снедь на столе.

– Возьми там кашу и сюда подай, – скомандовала хозяйка вошедшему, указав рукой на уже знакомую секретную стену.

За какой именно из занавесок искать кашу, Паша не помнил, а потому долго шумел котелками, корзинками и прочей утварью. Однако поиск был результативным, и вскоре Паша уже нюхал содержимое, чтобы убедиться в его свежести.

– Давай неси ее сюда.

Любава хлопотала у стола, выкладывая свежие овощи и хлеб. Паша поднес чугунок и бухнул его на середину стола.

Поняв, что новых распоряжений Любава не выдаст, Паша улучил момент, чтобы забрать со стола несколько огурцов, редис и немного хлеба. Затем он незаметно улизнул из комнаты, пока Любава хлопотала у печи.

Под кроватью, в целости и сохранности его ждала добыча. Немного поразмыслив, Паша понял, что огненную воду нужно развести. В комнате воды он не нашел и сделал вывод, что она может быть только на кухне. Упрятав бутылку и закуску обратно под кровать, он выдвинулся на кухню.

– А вот и ты, ну-ка, принеси мне сюда кашу, – заметив Павла, скомандовала девушка.

Подав ей чугунок, Паша решил уточнить:

– Это все, или еще что-то нужно?

Любава взглянула на нетерпеливо переминающегося алкоголика и, махнув рукой, сказала:

– Иди уже.

Паша быстро нашел глазами кувшин и кружку. Кувшин он наполнил водой, почти до краев, кружку же сунул под рубаху. Взять с собой больше он никак не мог, слишком уже это было бы заметно, а он и без того проявил чудеса воровского мастерства. Выждав момент, он испарился из кухни, а уже через миг смешивал в кружке воду обыкновенную и огненную.

Издав тихое «ху!», он залпом влил в себя заветную жидкость. Вкус у пойла вышел преотвратнейший. Кривясь, Паша судорожно нюхал хлеб, пытаясь жевать огурец. Отдышавшись, он решил изменить пропорции в пользу обычной воды. Следующая порция промчалась по горлу уже с меньшими разрушениями и без того шаткого организма. Второпях Павел выпил еще две порции горячительного напитка, закончив с нехитрой закуской. Упрятав обратно несколько опустевшую бутыль, он сел на кровать.

Эффект не заставил себя ждать, и вот уже пошатывающийся Паша брел на кухню,