— Я хотела, чтоб ты понял, что ошибаешься, говоря, будто я… принцесса. Я не принцесса! Я… — Она нервно засмеялась. — И уж конечно, я вела себя не как принцесса!

Он по-прежнему молчал. Помогать ей не собирался. Кенни в панике огляделась. От двери ее отделяли три шага. Но отступать было поздно. Она неловко переминалась с ноги на ногу.

— Я… должна тебе кое-что рассказать, и… думаю, это в корне изменит твое отношение ко мне.

— Ты не знаешь, как я к тебе отношусь!

Голос Броуди поразил ее. Она заморгала.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что ты не знаешь, как я к тебе отношусь.

— Но…

— Ты не знаешь, потому что не хочешь знать, — с горечью добавил он. — И никогда не хотела.

— Броуди, не перебивай меня, дай досказать. А потом я уйду.

— Согласен. Я тебя слушаю.

Она сделала глубокий вдох и начала:

— Девять лет назад мы с кузиной Эшли отправились на рок-концерт в Сиэтл. Но, как только мы туда приехали, она встретила своего парня, и они решили уединиться. Я… я тоже кого-то встретила. Мы — он и я — оставались вместе… в течение всего концерта. — Она сглотнула и заставила себя продолжить. — Потом мы куда-то пошли, и… я… мы…

Она осеклась, увидев, что Броуди изменился в лице. Глаза его сузились, на висках вздулись вены, на щеках заходили желваки. Он открыл было рот, но она не дала ему сказать ни слова:

— Ты обещал не перебивать!

С ним явно происходило что-то не то, но Кенни не понимала, в чем дело. Броуди сдержал слова, готовые сорваться с языка, и, буркнув себе под нос какое-то замысловатое ругательство, махнул рукой, чтобы она продолжала.

Ее ладони взмокли от пота. Украдкой вытерев их о джинсы, она вновь заговорила:

— Мы встретились с Эшли после концерта и на обратном пути попали в аварию. Моя кузина не пострадала, со мной же дело обстояло хуже. У меня было сотрясение мозга, повреждено бедро… А когда я очнулась на больничной койке, выяснилось, что потеряла память. Я не могла вспомнить, что произошло накануне, от того момента, когда мы с Эшли расстались, до того, как я пришла в сознание.

— Ты… потеряла память? — Броуди был явно удивлен.

— Врачи сказали, что у меня посттравматическая амнезия. Такое часто случается после аварий, но, как правило, память со временем возвращается. — На ее лице появилась вымученная улыбка. — Но ко мне она так и не вернулась!

Броуди смотрел на нее как на привидение.

— Ты ничего не помнишь о том концерте?

— Ничего.

— Ты… не помнишь, с кем ты была?

— Нет, абсолютно! Со слов Эшли, на обратном пути я начала рассказывать ей, что тоже встретила какого-то знакомого и провела время с ним. Но тут в нас врезалась другая машина.

— Боже правый! — Лицо Броуди стало мертвенно-бледным. — Я не верю…

— Поверь, — сказала она. — Так все и было. Но главное — я занималась сексом с этим человеком…

Броуди качал головой. Ей показалось — она не могла быть полностью уверенной, но была почти уверена, — что в глазах у него блеснули слезы.

Что ж, с непривычным для себя цинизмом подумала она, никто не любит, когда рассеиваются иллюзии.

И теперь, когда она разрушила его фантазии и увидела, как это на него подействовало, собственная обида и горечь побуждали ее повернуть нож в ране.

— Я понятия не имею, кто это был! — Ее голос звучал так резко, что она его не узнавала. — Это мог быть кто угодно. Может быть, совершенно незнакомый человек! До этого у меня не было мужчины. В то утро, когда я приехала на концерт, я была девственницей… а когда возвращалась домой, уже не была! Так что видишь, Броуди, я отнюдь не принцесса! Принцесса никогда бы не вела себя подобным образом. Я отдалась кому-то — может, даже незнакомому человеку… — Слезы душили ее, но она знала, что надо продолжать. — Более того…

Броуди вскочил со скамейки и рванулся к лестнице.

Ошеломленная, она смотрела ему вслед. Она, конечно, знала, что это произойдет. Глупо было надеяться, что, узнав ее историю, он захочет продолжать отношения с ней. Но в глубине души она надеялась, что он поймет…

Она ошибалась.

А ведь она даже еще не рассказала ему о своей беременности!

Но он больше ничего не хотел слышать.

Он услышал достаточно!

Слезы застилали ей глаза. Рыдая, она повернулась и нетвердой походкой направилась к двери.

— Кенни! — Нежность в его голосе остановила ее. — Куда ты?

Она медленно повернулась и сквозь пелену слез увидела протянутую ей руку.

— Идем, — просто произнес он. Она не двинулась с места.

Броуди подошел, своей большой, сильной и теплой рукой взял ее холодную, дрожащую ладонь.

— Пойдем, — повторил он. — Я должен тебе кое-что показать.

Показать? Что?

Ничего не видя от слез, Кенни покорно пошла вслед за ним.

Он включил свет и, проведя ее по узкому коридору, остановился перед закрытой дверью.

Затем повернулся к ней.

— Сюда, — тихо произнес он. Открыл дверь и включил свет.

— Здесь всегда была моя спальня, — сказал он. — До тех самых пор, пока я не переехал шесть лет назад.

На подгибающихся ногах Кенни вошла и огляделась. Комната была маленькая, там стояли узкая кровать, испещренный царапинами комод для белья и самодельный письменный стол…

На одной стене висела пробковая доска в желтой рамке, на другой — четыре огромные афиши…

Афиши «Блэк бэте»!

У Кенни промелькнула мысль: должно быть, Броуди тоже любил эту группу.

Он подвел ее к пробковой доске.

Чувствуя на себе его внимательный взгляд, Кенни озадаченно смотрела на предметы, приколотые к бежевой пробке.

Их было только три: обрывок билета на концерт «Блэк бутс» в Меривейл-парке. Лента в розовую и белую полоску.

И фотография…

Билет притягивал ее взгляд, но ум, казалось, совершенно атрофировался.

Значит… Броуди тоже был на том концерте!

Она подошла поближе, внимательно посмотрела на ленту.

Затем неуверенно, робко, словно лента была раскаленной добела, протянула руку и потрогала ее. Она была из тончайшей тафты, чуть тронутой временем… У самой Кенни была точно такая же, она завязывала ею волосы в тот день, когда состоялся концерт «Блэк бэте».

Как во сне, она перевела взгляд на последний предмет — фотографию.

Когда она увидела на блестящей цветной фотографии Броуди и себя, ей показалось, что у нее начались галлюцинации. Горло сжало так, что она едва могла дышать.