На лице принца застыло отчужденное выражение, которое тут же приобретает пепельный оттенок, когда Генри видит Алекса у входа. Он запинается, словно обдумывая мысль о побеге. Алекс думает о том, чтобы подставить ему подножку.

Вместо этого Генри продолжает подниматься по ступенькам и…

– Ладно, а теперь фото, – шипит Захра над плечом Алекса.

– О, – произносит Генри, словно идиот. Алекса бесит то, как приятно ему услышать одну-единственную дурацкую гласную, звучащую с таким акцентом. Ему даже не нравится британский акцент. Ему нравится британский акцент Генри.

– Привет, – говорит Алекс вполголоса. Фальшивая улыбка, пожатие руки, вспышки камер. – Здорово видеть, что ты жив и все такое.

– Э, – произносит Генри еще одну гласную, которая, к сожалению, звучит так же сексуально. Видимо, спустя столько недель планка Алекса опустилась совсем низко.

– Нам нужно поговорить, – успевает сказать Алекс, но Захра буквально впихивает их в толпу, чтобы они сделали совместные фото, после чего Алекса с девочками загоняют в парадный обеденный зал, а Генри утягивают на фотосессию с премьер-министром.

Развлекать гостей этим вечером должен британский инди-рокер с внешностью овоща, которого обожают сверстники Алекса по причинам, которые он даже не хочет знать. Генри сидит рядом с премьер-министром, а Алекс – на своем месте, шевеля челюстями так, словно еда его чем-то обидела, и смотрит на Генри через весь зал так, будто вот-вот готов вскипеть. Время от времени Генри поднимает глаза, ловя на себе взгляд Алекса, краснеет до ушей и возвращается к своему рису с пряностями и изюмом с таким воодушевлением, словно это самое восхитительное блюдо в мире.

Как смеет Генри заявляться в дом Алекса, выглядя, как чертов Джеймс Бонд (сыном которого он и является), пить красное вино с премьер-министром и вести себя так, будто он не совал свой язык Алексу в рот и не игнорировал его целый месяц?!

– Нора, – зовет Алекс, наклоняясь к девушке, пока Джун занята болтовней с актрисой из сериала «Доктор Кто». Вечер мало-помалу сходит на нет, и Алекс начинает выходить из себя. – Ты можешь выманить Генри из-за стола?

Она бросает на него косой взгляд.

– Это какая-то изощренная схема по совращению принца? – спрашивает она. – Если так, то конечно.

– Можешь быть в этом уверена, – говорит он, затем встает и направляется к дальней стене зала, где стоит охрана.

– Эй, – шепчет Алекс, хватая Эми за запястье. Та делает быстрое, резкое движение, очевидно, поборов в себе рефлекс к броску. – Мне нужна твоя помощь.

– Где-то угроза? – тут же спрашивает она.

– Да господи, нет. – Алекс сглатывает ком в горле. – Я не об этом. Мне нужно остаться с принцем Генри наедине.

Она моргает.

– Не поняла.

– Я должен поговорить с ним с глазу на глаз.

– Я могу проводить вас наружу, если тебе нужно с ним что-то обсудить, но сначала мне нужно добиться разрешения его охраны.

– Нет, – говорит Алекс и потирает лицо ладонью, бросая взгляд через плечо на Генри, чтобы убедиться, что тот остается там же, где и раньше, агрессивно осаждаемый Норой. – Мне нужен он один.

Стремительная эмоция проносится по лицу Эми.

– Единственный вариант – Красная комната. Дальше ты не можешь его увести.

Алекс вновь смотрит через плечо на высокие двери по другую сторону обеденного зала. Красная комната за ними пустует в ожидании послеобеденных коктейлей.

– Сколько времени у меня есть? – спрашивает он.

– Пять ми…

– Мне этого хватит.

Он разворачивается и шагает к отделанному орнаментом столу с шоколадом, к которому Нора утянула Генри, судя по всему, соблазнив профитролями. Алекс вклинивается между ними.

– Привет, – говорит он. У Генри падает челюсть.

– Извините, что прерываю. Важное… эм. Международное. Дело. – Схватив Генри за локоть, он тащит его прочь.

– Прошу прощения? – смеет сопротивляться Генри.

– Заткнись, – просит Алекс, быстро удаляясь от столиков, где все слишком заняты, общаясь и слушая музыку, чтобы заметить, как Алекс выталкивает королевского наследника из обеденного зала.

Дойдя до дверей, они натыкаются на Эми. Та колеблется, держась за ручку двери.

– Ты ведь не собираешься его убивать, правда? – спрашивает она.

– Скорее всего, нет, – отвечает Алекс.

Эми слегка приоткрывает дверь, чтобы впустить их, и Алекс тут же затаскивает Генри за собой в Красную комнату.

– Что, во имя всего святого, происходит? – спрашивает Генри.

– Заткнись, боже, заткнись, – шипит Алекс. Если бы он не хотел так сильно прижаться своими губами к этому бесящему лицу Генри прямо сейчас, то, вероятно, влепил бы ему кулаком. Весь его фокус сосредотачивается на вспышке адреналина, заставляющего его ноги двигаться по античному ковру, на галстуке Генри, обернутому вокруг его руки, на искре в глазах принца. Дойдя до ближайшей стены, он толкает на нее Генри и впивается в его рот своими губами.

Генри слишком шокирован, чтобы ответить на поцелуй, – его рот безвольно открывается скорее от удивления, нежели в знак приглашения. На одну кошмарную секунду Алекс думает, что ошибся, но затем Генри отвечает на поцелуй. В нем есть все. Он такой же восхитительный, как тот, что он помнит, – даже лучше. Алекс не может понять, почему они не делали этого раньше. Зачем они так долго бегали бессмысленными кругами вокруг друг друга, ничего не предпринимая?

– Подожди, – говорит Генри, отрываясь. Он отклоняется назад, чтобы взглянуть на Алекса. Глаза его горят огнем, губы раскраснелись, и Алекс закричал бы, не услышь их гости в соседней комнате. – Разве нам не следует…

– Что?

– Я имею в виду, эм… может, нам стоит притормозить? – спрашивает Генри, и его лицо кривится от того, что он сам это предлагает. – Для начала поужинать вместе или…

Алекс готов прикончить его.

– Мы только что поужинали.

– Точно. Я имел в виду… я просто подумал…

– Прекрати думать.

– Да. С радостью.

В одно горячее мгновение Алекс сносит с ближайшего стола подсвечник, толкнув на него Генри так, что тот оказывается спиной – Алекс поднимает глаза и чуть не разражается приступом безумного смеха – к портрету Александра Гамильтона. Ноги Генри охотно раскрываются ему навстречу, и Алекс оказывается между ними, наклоняя голову Генри, чтобы вновь поглотить его в жгучем поцелуе.

Они двигаются, разрывая друг на друге одежду. Алекс прикусывает губы Генри, портрет покачивается на стене, и когда голова Генри откидывается назад, то он ударяется об рамку. Оказавшись у его горла, Алекс ощущает эйфорию, а еще злость за все годы заклятой ненависти и какого-то другого чувства, которое, как он начинает подозревать, было в нем всегда. Оно накаляет его изнутри, и Алекс чувствует, как буквально сходит с ума.