– Ты неделями избегал меня, – говорит Алекс, разводя ноги, чтобы оседлать Генри. Он наклоняется вниз и опирается одной рукой на диван, а другой дотрагивается до чувствительной ложбинки на шее Генри. – Ты встречался с девчонкой.

– Я гей, – вот так запросто заявляет Генри. Одну ладонь он кладет Алексу на бедро, и тот резко вздыхает, сам не понимая, от чего именно – от прикосновения или от того, что Генри, наконец, признался во всем вслух. – Член королевской семьи не может демонстрировать такое в открытую. И я боялся, что ты убьешь меня за тот поцелуй.

– Тогда зачем ты сделал это? – спрашивает Алекс, наклоняясь к шее Генри и покрывая поцелуями чувствительную кожу за ухом. Он чувствует, как принц задерживает дыхание.

– Потому что я… я надеялся, что ты не станешь. Ну… убивать меня за это. Я… подозревал, что ты тоже хочешь меня, – говорит Генри, тихо выдохнув, когда Алекс слегка прикусывает кожу на его шее.

– Или я так думал, пока не увидел вас с Норой, и я… ревновал… и я был пьян и вел себя, как идиот, который устал ждать чужого ответа, чтобы открыться самому.

– Ты ревновал, – повторяет Алекс. – Ты хочешь меня.

Обеими руками Генри хватает Алекса и прижимает к себе. Его глаза вспыхивают, а голос приобретает низкий и томный оттенок, которого Алекс прежде не слышал.

– Да, напыщенный ты идиот, я хочу тебя уже так давно, что не позволю тебе мучить себя ни одной гребаной секундой дольше.

Оказывается, подчиняться королевскому тону Генри охренеть как возбуждает, думает Алекс, когда принц увлекает его своим горячим поцелуем. Так что на хер причалы.

Генри хватает Алекса за бедра, притянув к себе так близко, что Алекс оказывается верхом, прижатым вплотную к его телу. Теперь они целуются более настойчиво, покусывая губы друг друга, как тогда в Красной комнате. Все не может быть таким идеальным – это просто бессмысленно, – но именно таким оно и оказывается. Между ними есть нечто особенное – то, что они разжигают друг в друге. Алекс – своей неудержимой энергией, а Генри – страстной уверенностью.

Прижавшись к Генри, Алекс стонет, ощутив под собой отвердевший бугорок, а принц ругается в ответ, впиваясь в губы Алекса. Поцелуи становятся сумасшедшими, порывистыми, развратными. Алекс теряет себя в объятиях и прикосновениях губ Генри и этом сладком беспамятстве. Зарывшись пальцами в волосы Генри, он чувствует, что они такие же мягкие, роскошные и густые, как он себе и представлял, часами смотря на фото в журнале. Растаяв под его прикосновением, Генри обхватывает руками его талию и прижимает Алекса еще крепче, не желая отпускать. Впрочем, Алекс никуда и не собирается.

Алекс целует Генри до тех пор, пока ему не становится нечем дышать – до тех пор, пока он не чувствует, что готов забыть их имена и титулы, став лишь одним из тех переплетенных в объятиях друг друга людей в этой темной комнате, стоящих на пороге восхитительной, грандиозной и неотвратимой ошибки.

Ему удается расстегнуть две пуговицы на рубашке Генри, прежде чем тот берется за подол и стаскивает ее через голову, облегчая Алексу задачу. Пытаясь преодолеть восхищение перед гибкостью его рук, Алекс отгоняет мысли о классическом фортепиано и о том, какими отточенными и гладкими движениями наградила Генри многолетняя игра в поло.

– Подожди, – просит Генри, и Алекс уже почти стонет в возмущении, но принц откидывается назад и кладет палец ему на губы. – Я хочу… – заговорив, он делает паузу, выглядя так, словно с трудом сдерживается от того, чтобы не съежиться. Затем собирается, дотронувшись пальцем до щеки Алекса и вызывающе выставив подбородок вперед. – Я хочу тебя на кровати.

Алекс умолкает и застывает, смотря Генри в глаза с немым вопросом: «Неужели ты хочешь прекратить это сейчас, когда все стало таким реальным?»

– Что ж, прошу, ваше величество, – говорит Алекс, двигаясь так, чтобы поддразнить Генри, прежде чем подняться на ноги.

– Ну ты и придурок, – говорит Генри и улыбается, последовав за ним.

Алекс взбирается на кровать, устраивается на спине и локтях на подушках так, чтобы смотреть, как Генри скидывает туфли, выпрямляясь в полный рост. В свете лампы он выглядит совсем иначе – словно какое-то греховное божество, в золотом сиянии, со спутанными волосами и полуоткрытыми веками. Алекс позволяет себе уставиться на эти твердые мышцы, стройное, высокое и грациозное тело. Ямка на талии прямо под ребрами Генри выглядит невыносимо нежно и маняще, и Алекс готов умереть, если бы не смог прикоснуться к этому изящному изгибу тела в ближайшие пять секунд.

Внезапно, со всей ясностью и трезвостью ума, Алекс не смог поверить в то, что ему когда-то нравились девушки.

– Хорош тянуть, – сказал Алекс, намеренно прерывая момент.

– Раскомандовался, – ответил принц, но подчинился.

Тело Генри накрыло Алекса своей теплотой и уверенностью. Одно из его бедер скользнуло меж ног Алекса, руки уперлись в подушки, и Алекс ощутил, словно разрядами электричества, все точки, где их тела соприкоснулись: плечи, бедра, грудь.

Одной рукой Генри скользнул по его животу и остановился, обнаружив старый серебряный ключ на цепочке.

– Что это?

Алекс нетерпеливо выдохнул.

– Ключ к маминому дому в Техасе, – ответил он, вновь зарываясь пальцами в волосы Генри. – Я ношу его с тех пор, как сюда переехал. Наверное, потому что подумал, что это станет напоминанием о том, откуда я или что-то типа того… я говорил или не говорил тебе не тянуть?

Генри молча взглянул ему прямо в глаза, и Алекс притянул его, чтобы окунуться в еще один всепоглощающий поцелуй. Генри опустился на него целиком, придавив к кровати. Другой рукой Алекс нашел ту самую ямку на груди Генри и подавил рвущийся наружу звук восхищения от того, как восхитительно было к ней прикасаться. Его никогда прежде так не целовали – так, словно чувства могли поглотить его целиком, когда тело Генри касалось каждого дюйма его собственного тела. Губами он двинулся вдоль шеи Генри, целуя ее снова и снова, прикусывая кожу зубами. Алекс знал, что от этого могут остаться следы, которые были запретом номер один для тайных интрижек отпрысков известных политиков, и, вероятно, королевских отпрысков тоже. Но ему было все равно.

Он чувствует, как Генри нащупывает пояс его брюк, пуговицу, ширинку и резинку нижнего белья. Затем, очень быстро, все становится как в тумане.

Алекс открывает глаза и видит, как Генри торжественно подносит руку к своему элегантному королевскому рту, чтобы плюнуть на нее.

– О господи, – произносит Алекс, и Генри ухмыляется ему, вернувшись к делу. – Черт. – Его тело двигается, а изо рта непрерывным потоком льются слова: – Я поверить не могу… Боже, ты самый невыносимый подонок на свете… ты знаешь, что… ты ужасный, самый худший… ты…

– Ты когда-нибудь прекратишь болтать? – спрашивает Генри. – У тебя язык совсем без костей.

Когда Алекс вновь поднимает глаза на Генри – тот, улыбаясь, восторженно смотрит на него сияющими глазами. Не отрывая глаз, он двигается в ритме его движений. Алекс ошибался. Генри будет тем, кто уничтожит его, а не наоборот.