Валера с подозрением покосился на девушку – она что, религиозна? Впрочем, плевать, даже если она сатанистка, его это не смутит. Он поплелся за Рози, которая не стала закрывать старый отцовский пикап. Девушка приветливо махала всем людям, что встречались им по пути, и перебрасывалась с ними парой слов.

Рози равно Любовь. Она излучала и олицетворяла ее. Казалось, весь мир любил Рози, и Валера, конечно же, не стал исключением.

Но едва они переступили порог приюта, как хрупкое первое чувство Валеры едва не дало серьезную трещину. Его окатило смрадом, таким едким, что он почувствовал резь в глазах.

– Ну и вонь, – охнул он, закрывая нос пальцами и морщась.

К его удивлению, вместо того, чтобы поддержать, Рози в ответ шикнула:

– Тише, ты можешь задеть их чувства!

– Что? – еще больше скривился Валера. Чувства незнакомых бомжей волновали его меньше всего, и он почувствовал, что не сможет здесь оставаться долго даже ради Рози.

Тем временем девушка достала из сумки два одноразовых комбинезона, похожие на те, которые спасатели носят в американских сериалах, один протянула Валере, а второй принялась натягивать на себя.

– Что это? – не понял Валера.

– Мы будем работать на кухне, там все должно быть стерильно, – пояснила Рози, ловко скользнув в комбинезон и направляясь к огромной двери, находившейся за стойкой, типа тех, что были в его школьном буфете.

– Для бомжей? – поразился Валера, но Рози кинула в него такой убийственный взгляд, что он немедленно замолчал.

Кое-как натянув на себя костюм, он последовал за девушкой на кухню.

Кухня оказалась похожей на гигантский улей, в котором роились и гудели целые отряды помощников, каждый из которых четко знал, чем должен заниматься. Улей единогласно зажужжал, едва Рози вошла и представила Валеру. Солдаты благотворительного фронта по очереди принялись жать ему руки и благодарить его за то, что пришел. Это оказалось неожиданно приятно.

Выяснив, что Валера умеет чистить картошку, ему выдали большой нож и огромный мешок, который он принялся обрабатывать со все возрастающим энтузиазмом. В отличие от зала на кухне дышалось легко – нос дразнили аппетитные ароматы поджаривающегося лука, а в воздухе летали шутки и прибаутки, свойственные компании давно знакомых между собой людей, объединенных любимым делом.

Руководила всем огромная чернокожая женщина, похожая на гигантскую пчелиную матку. Она панибратски называла всех «сахарком» или «любовью» и время от времени отпускала такие шуточки, что работу прерывал гомерический хохот. Валера, еще с трудом понимающий акцент женщины, тоже улыбался. Отчаянно захотелось перейти на другой уровень английского и стать своим в этой веселой разномастной толпе, чтобы быть на равных с Рози.

Ему не понравилось, что возле нее, чистящей лук и старательно отгоняющей слезы, крутились два парня, постоянно норовя задеть ее то рукой, то телом и готовые в любую минуту предложить свою помощь. Потихоньку Валера переместился вместе со своим мешком поближе к Рози и сел так, чтобы отрезать ее от остальных. По ее быстрой улыбке он понял, что его маневр не остался незамеченным, но ему было плевать. Он был готов кричать о своих чувствах. Ведь Рози была так непохожа на всех девушек, которых он встречал до этого. Никакой косметики, одежды для привлечения внимания, полное отсутствие жеманства и кокетства. Он не мог представить ни одну свою знакомую на кухне тратящей свое время на то, чтобы накормить бомжей. Рози была ангелом – в этом у него не имелось ни малейшего сомнения.

– Рози, в следующий раз мне придется пригнать грузовик картошки, – подмигнула огромная женщина, проходя мимо, – сахарочек, смотри, ты уже все дочистил, – кивнула она на пустой мешок.

Ловкими уверенными движениями она подхватывала огромные чаны, в которые Валера кидал очищенную картошку, и тащила их к невероятных размеров плите. Туда же Рози понесла уже нашинкованный лук, кто-то положил на рабочую поверхность очищенную и порезанную морковку, крупы и специи, названия которых Валера даже не знал. И началось священнодействие.

– Что она готовит? – почему-то шепотом поинтересовался Валера, чувствуя благоговейный трепет перед женщиной, напомнившей ему богиню Кали. Та двигалась по кухне с такой скоростью и изяществом, что он даже не успевал отследить ее движения.

– Суп и рагу, – шепнула ему в ответ Рози и начала снимать белую одежду. – Переодевайся, пойдем на раздачу!

– На раздачу? – опешил Валера, и хорошее настроение, окатившее его теплой волной на кухне, моментально улетучилось. Он будет кормить бомжей?

– Да, а что тебя так удивляет? Сейчас Элисон приготовит еду, и мы будем ее раздавать всем желающим. Послушай, – Рози вдруг резко остановилась и повернулась к Валере, пытаясь поймать его взгляд. Ей это удалось со второй попытки, и Валера затаил дыхание – ее глаза были цвета неба с картин старых голландских мастеров, которыми мама травила его в детстве. – Это нужно попробовать хотя бы раз. Обещаю, если тебе не понравится, я больше не буду брать тебя с собой.

Вместо ответа Валера кивнул и вместе с Рози направился в большой зал, который за последний час набился почти битком. Запах стал еще более отвратительным.

В конце зала Валера заметил душевые, в которые заходили некоторые вновь прибывшие. Они брали с полочки рядом одноразовые щетки, мыло и полотенца и скрывались за хлопающей дверью. Почему бы им всем не вымыться перед тем, как приниматься за обед?

– Что это за место? – стараясь не дышать, процедил Валера, присоединяясь к Рози за стойкой.

– Это кризисный центр, сюда можно прийти и остаться здесь жить, но мало кто живет здесь постоянно, в основном они приходят, чтобы помыться, поесть горячей еды и снова уйти.

– Почему они не остаются? – искренне удивился Валера, глядя на горы чистой посуды и огромные дымящиеся кастрюли, которые помощники начали выносить из кухни огромной женщины.

Возле стойки уже стояли два человека в ожидании порции теплой еды – мужчина и женщина. Оба выглядели ужасно, но, кажется, были вполне довольны собой и жизнью – обменивались шутками, как старые знакомые. К ним присоединился третий мужчина, и троица заговорила одновременно, перебивая друг друга.

Единственный знакомый Валере бомж был их соседом – вернулся из тюрьмы и обнаружил, что его квартиру продали и жить ему негде. Он поселился в палатке во дворе, сердобольная мать на пару с соседкой таскали ему еду до холодов, а вскоре он переехал в квартиру той самой соседки, которая, приглядевшись, решила сделать из него приличного человека. И, надо сказать, преуспела. Мужчина был обогрет, отмыт, подстрижен и даже пристроен на работу охранником в магазин. И хотя соседка была красоты сомнительной и обладала скандальным характером, для бомжа она была гораздо привлекательнее жизни на улице. Кто вообще может захотеть жить там добровольно?

– Я не знаю, – пожала плечами Рози, – возможно, некоторые не совсем здоровы, кому-то просто нравится такой кочевой образ жизни. Я не лезу им в душу, я просто делаю что-то, чтобы им помочь.