Владимир Николаевич не надолго задержался в доме, и скоро Наташа с бабушкой остались одни. Наташа, в сущности, была этому даже рада, сочтя это наилучшим выходом из положения.

Мария Степановна очень тяжело переживала смерть дочери. Единственным утешением для нее теперь была внучка. Она старалась мужественно держаться при Наташе, но, оставаясь наедине с собой, давала волю слезам.

Наташа перевелась на вечернее отделение — днем она работала лаборанткой в своем же институте. Неплохо владея французским, она брала на дом переводы. Ее заработка и пенсии Марии Степановны с трудом, но хватало на жизнь. Кроме того, Майя тоже по мере своих сил и возможностей старалась им помогать.

Время шло. Наташа закончила учебу и получила диплом. Теперь у нее была хорошая профессия — юристы были везде нужны. В огромных количествах стали открываться в Москве нотариальные конторы и юридические консультации, так что по поводу своего дальнейшего трудоустройства Наташа не волновалась. Да и друзья родителей быстро помогли ей найти хорошее место. Жизнь понемногу стала налаживаться.

…Прошло два года. Как-то, сидя за рабочим столом, Наташа думала, чем бы ей заняться, и тоскливо поглядывала на стоявшие перед ней часы. Секундная стрелка лениво описывала круги. День был относительно спокойным, клиентов было немного, и Наташа уже собиралась идти домой, так как дел все равно не было. Бросив последний раз взгляд на часы, она решительно поднялась, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Наташенька… — узнала она голос Марии Степановны, он был тихим и немного испуганным.

— Бабушка, что случилось? — забеспокоилась Наташа.

— Наташенька, ты не могла бы сейчас приехать? Что-то мне нехорошо…

— Уже бегу! — крикнула Наташа и быстро выбежала из комнаты.

Поймав такси, она быстро добраться до дома.

— Бабушка! — крикнула Наташа, вбежав в квартиру. — Бабушка!

Но ей никто не ответил…

Мария Степановна лежала на кровати. Глаза ее были полузакрыты, казалось, что она задремала. Подойдя к бабушке, Наташа опустилась на колени и погладила ее по голове. Веки Марии Степановны дрогнули, и она посмотрела на внучку.

— Что с тобой, бабушка? — тихо спросила Наташа.

— Да сердце что-то… — слабым голосом ответила Мария Степановна.

— Ты «скорую» вызвала?

— Да, сразу. Сейчас, наверное, подъедут уже…

Почти тут же в дверь позвонили.

— Где больная? — спросил, входя, молодой симпатичный доктор.

— Сюда, пожалуйста, — показала Наташа.

Решение было принято сразу же — срочная госпитализация.

— Похоже на инфаркт, — сказал врач. — Соберите ей с собой необходимые вещи. Поторопитесь.

Двигаясь, словно во сне, Наташа собрала вещи в дорожную сумку. Пройдя на кухню, зачем-то достала с полки термос.

— Не стоит, — услышала она за своей спиной.

Наташа резко обернулась.

— Я говорю: не надо термос класть, — повторил врач, внимательно смотря на Наташу.

Не отвечая, она застыла, не выпуская из рук термос.

— У вас есть валерьянка или валокордин? — спросил доктор.

— Да, — тихо ответила Наташа. — У бабушки в комнате.

Доктор вышел и через минуту вернулся, держа в руках стаканчик с лекарством.

— Вот, выпейте это. Вам надо успокоиться.

Наташа послушно выпила капли.

Все дальнейшие события Наташа запомнила смутно — и лицо врача, сообщившего ей о смерти бабушки, и запах нашатырного спирта…

Уже после похорон Наташа и Майя — единственный, оставшийся у нее родной человек, — сидели на кухне за столом. Тогда Наташе показалось, что в какой-то другой жизни за этим самым столом сидели ее самые дорогие люди. А теперь… Сначала отец, потом мама и, наконец, бабушка… Ну почему все это случилось именно с ней?

— Может, лучше ты переедешь пока ко мне? — предложила Майя.

— Нет, я лучше останусь дома… спасибо… — ответила Наташа.

— Послушай, детка…

— Я уже большая, ничего… — перебила Наташа.

— Да, большая… — вынуждена была согласиться Майя.

Впрочем, она и не рассчитывала, что Наташа переедет к ней — уж слишком она самостоятельная. Такой она была с самого детства. «Бедная девочка, — думала Майя, — столько ей пришлось пережить за такую короткую жизнь… Говорят, несчастья закаляют… Ерунда все это! Кому нужна такая закалка? Неужели потеря близких людей может закалить нормального человека? Конечно же не может! Если бы у Наташи был муж или хотя бы жених, ей стало бы намного легче — мужская поддержка…»

Первое время Наташе было трудно свыкнуться с мыслью, что теперь она осталась совершенно одна. Когда-то шумная квартира опустела.

Правда, Майя приходила через день, но Наташе хотелось другого. Ей хотелось постоянного присутствия родного существа, хотелось своей семьи. Она очень трудно привыкала к одиночеству. Одиночество… Для нее это было не состояние души, не бесплотная эмоция, нет. Иногда Наташе казалось, что это вполне осязаемый организм, заполнивший каждый сантиметр квартиры. Она дышала им, и именно одиночество встречало ее, когда она возвращалась с работы. И самое главное — избавиться от него не было никакой возможности.

Будучи по натуре человеком, наделенным богатым воображением, Наташа часто перед сном мысленно представляла себе своего избранника. Вот только с внешним обликом у нее не всегда все ладилось. То он был блондином с голубыми глазами, то кареглазым красавцем, обладателем копны волнистых каштановых волос. Род его занятий также имел широкий диапазон. Иногда ей представлялся состоятельный банковский служащий с автомобилем самой лучшей марки и с личным шофером или деловой человек, имеющий свое дело где-нибудь за океаном. А иногда он являлся ей в ночных мечтаниях, одетым почему-то в спецовку или поющим под гитару в подземном переходе… Тогда Наташа просыпалась в холодном поту и с твердым намерением перестать предаваться никому не нужным мечтам, переходящим в кошмарные сны.

Утренние часы Наташа очень не любила. Не любила рано вставать, зимой это было особенно ненавистно. Ей не хотелось завтракать, ехать на работу в городском транспорте…

Зато любимым временем суток у Наташи был вечер.

Приходя вечером домой, Наташа первым делом включала телевизор. Это уже вошло у нее в привычку с тех пор, как она осталась совсем одна. Телевизионные голоса создавали ощущение, что в доме она не одна. Такой самообман позволял отвлечься от мыслей об одиночестве. Конечно, эта искусственность вовсе не радовала девушку, но изменить что-либо она была не в состоянии.

Правда, иногда она влюблялась. Однако быстро понимала — это все, что угодно, но только не настоящая любовь… Видно, судьба сталкивала ее не с теми людьми. От таких «романов» оставался только неприятный осадок, и ничего больше…