Только я папу разочаровала.

Слишком уж простой девочкой получилась. У него, практически гения, дочь не могла сплести элементарные заклинания. Как ни старалась – магия не слушалась, распадалась, не желала сотрудничать. Что касается дара ведуньи – он проявил себя, но слишком слабо, чтобы гордиться. И направление его было совсем не тем, чтобы такое афишировать… То ли дело мама: она чувствовала пропавших людей, могла найти их по любимым вещам, где бы они ни были. И за это расплачивалась всю жизнь. Разные спецслужбы умоляли работать на них, грозили, шантажировали, предлагали большие деньги…

А она просто хотела жить со мной в нашем поселении, гулять в лесу, глядя, как проклевывается мой дар. Помогать, быть рядом… Но уезжать приходилось часто, оставляя меня на попечение нашей бабушки, Моры. А возвращалась она всегда измученной, с потухшим взглядом и словно бы потерявшей целые годы жизни. Это было страшно, но неизбежно. Отказаться мама не могла… потому что у нее были мы – ее слабые места. Хотя она и говорила о нас иначе: “Не было бы тебя и мамы, – поясняла она, – я бы давно пропала. Не осталось бы сил жить. А так я знаю, вы ждете, мне нужно вернуться к вам. Вы – моя сила”.

Однажды, вернувшись с очередного задания, мама крепко меня обняла, поцеловала и предложила съездить куда-то отдохнуть. Всем вместе. Я горячо согласилась, уговорив и бабушку поехать с нами. Потому что мой ненормальный дар показал, что очень скоро мы просто не сможем больше быть вместе. Мама уходила… Я видела, что ее жизненные силы уже начали “сереть”, угасать. И даже травки, собранные для нее в лесу по подсказке природы, не помогали. Она пила чай, улыбалась и не подозревала, что скоро нам придется расстаться. А мы с бабушкой решили не говорить ничего, только смотрели и старались быть рядом, как можно ближе.

Ее не стало, когда мне исполнилось пятнадцать.

Мама ушла тихо, во сне. Она улыбалась. Травы, собранные мной, помогли ей покинуть этот мир так и не ощутив боли… Только потом, когда было служебное разбирательство по причине внезапной смерти ведуньи, состоящей на службе внутренней разведки восточного континента Магномира, они узнали, насколько запущенной была ее болезнь. Бабушка тогда сказала мне, что это все произошло из-за ее работы – нельзя таким, как мы, принудительно взывать к дару по многу раз в день. Он должен сам искать выход, ведуньи могут помогать только по доброй воле, по собственному бескорыстному желанию.

Чтобы меня не определили на ту же работу по маминым стопам, выжимая из меня способности по крупицам, с детства я скрывала наличие талантов от других. Посещая отца в университете, никогда не говорила незнакомцам о том, что вижу, что слышу и чувствую, рассказывая обо всем этом только родным. В том числе дяде Дугласу Паку… Чтоб ему пусто стало!

Когда мамы не стало, бабушка велела и вовсе подавлять дар. Я была удивлена, но мне запретили гулять по лесу, прислушиваться к себе и проводить любые ритуалы. Даже книгу рун, так любимую мной и мамой, Мора спрятала. А потом и вовсе пожелала отправить меня к отцу. Не просто на пару дней, а на совсем.

Вызвав его к нам, бабушка ругалась, призывала его к ответственности и велела забрать меня в университет.

– Там ее место, – сказала Мора, – а ты – ее отец. Почему я, старая и больная женщина, должна поднимать твоего ребенка?

– Это ты-то старая и больная? – папа засмеялся. – Признавайся, увидела что-то в видениях? Ты бы никогда не отдала Аурику, не будь на это серьезных причин. Что там было? Ее заберут? Пойдет по стопам матери? Брось так смотреть на меня, Мора, я не идиот. Ты всех нас переживешь и на могилах станцуешь, так что не прикидывайся.

– На твое точно станцую, – улыбнулась бабушка так, что даже у меня, подглядывающей в щель между дверьми, кровь в жилах застыла. – Рика уже собралась, и поедет с тобой. Учи ее как следует, это ведь все, что ты можешь.

Это был странный разговор. Я не дослушала его тогда, ушла в комнату и дождалась появления отца. Он забрал мои сумки, и мы уехали. Бабушка улыбалась, говорила, что все будет хорошо. Но хорошо больше не было.

Впрочем, после заявления дяди Дугласа мне стало понятно, что дальше станет еще интереснее. Папу я нашла за очередным проектом, увлеченного созданием некоей новой магической связи… Говорить с ним в такие часы было бесполезно – от стены больше толку. Сидеть в доме, ничего не делая, я тоже не могла – во мне все кипело от злости и обиды. В тот же день я уехала в поселение к бабушке, но к ней самой не ходила. Сразу отправилась в лес, внезапно услышав его зов, молчавший несколько лет до этого.

Там, гуляя по знакомым до боли тропинкам, я набрала трав и внезапно почувствовала облегчение. А еще отчего-то поверила, что смогу найти решение.

Теперь же, сидя на кухне маленького домика, попивая чай из тех самых травок, как никогда ощущала свое одиночество и пожалела, что не зашла тогда к бабушке Маре повидаться. Может быть, она дала бы мне дельный совет перед поездкой? Или пояснила, почему дар, столько лет подавляемый и тщательно скрываемый, вдруг стал прорываться наружу с новой силой… Но думать об этом сейчас было поздно – телепатофона бабушка не держала, и поговорить с ней в ближайший год не представлялось возможным.

Прижав пальцы к голове, помассировала виски, потом просто закрыла глаза руками. Подумав еще пару минут о прошлом, проговорила вслух, прогоняя плохие мысли:

– Отчаяться я всегда успею. На крайний случай уеду на другой континент. Скажем, западный. Да, там процветает коррупция, и техническая составляющая развита еще больше, чем у нас, а с магией почти и не дружат… зато и ведуньи им не интересны. Справлюсь.

Поднявшись, дошла до двери, ведущей в сад и потянулась к ручке, чтобы выйти на свежий воздух, только тогда вспомнив о словах котика и его состоянии. Он ведь снова применил магию, причем смесь современной и старой, почти забытой. Акель запечатал проход на улицу, и теперь я могла наслаждаться лишь воспоминаниями о яблочках. Причину такого поведения мне разъяснили весьма размыто, и теперь, когда страх отступил, уступая место логике и здравому смыслу, любопытство начало поднимать голову.

Резко развернувшись, пробежалась в гостиную и замерла у окна. Тоже запечатанного. По позвонку пронесся холодок, рот непроизвольно открылся, пока разглядывала вид на некогда цветущий сад.

За стеклом царила ночь, хотя в реальности наступить она ну никак не могла.

На небе, еще час назад радующем голубизной, не было ни звездочки, только клубился слегка светящийся сиреневый туман, из которого порой показывались тонкие серебристые молнии-всполохи. Подобное я видела лишь несколько раз и все на картинках в учебниках.

Преступная халатность некоего студента или другого злоумышленника привела к замыканию магических потоков в искусственно расширенном пространстве, и теперь я точно знала, что все могло закончиться очень плохо, если бы не Акель Тардилар. Котик выжал из себя массу сил, фактически – почти все, до капли, чтобы предотвратить очень нехорошие последствия, повернув разрушительное действие вспять. И это было весьма неосмотрительно с его стороны – так можно выжечь собственный резерв и больше никогда его не восполнить.