это игра тонких материй. Не поставить простого и банального защитного купола, как от прямых ударов боевой волшбы — тут нужно действовать в разы тоньше. Лучше всего в подобных вещах разбираются церковники и прочие служители богов — в конце концов, это их вотчина. Битва за души — сие не моя прямая компетенция… Я больше по способам отправлять эти самые души на высший суд прежде отмеренного срока.

Но если Ужас и Безумие уже во весь рост шагали по лагерю, то куда запрятался их брат, самый опасный в этой троице — Порок? То, что направлено не на рядовых солдат и даже гвардейцев, то, что бьёт по разуму и духу чародеев? Где же признаки демонических козней?

Надежно защищены от проявлений вражеских чар были лишь несколько мест во всем нашем лагере. Центральная его часть со штабом и старшими чародеями, где так же располагались наши пилотируемые големы и мои гвардейцы, провиант и арсенал, для которых каждый раз отстраивали укрепленные склады — там в обязательном порядке дежурило пятеро Старших и десяток Младших Магистров, не считая священников и магов рангом пониже — ну и моя небольшая эскадра. «Змей», «Красотка» и остальные четыре фрегата… На первых двух собственной защиты судов хватало что бы не волноваться о подобном, а на остальных дежурили усиления из десятка церковников на каждом. Ну и Мастера, командующие судами, тоже в расчет шли — маги четвертого и выше рангов такому влиянию подвержены не были…

Мои размышления прервали легкое, почти неощутимое возмущение в эфирном плане — то самое, которого я ожидал. След гнуси из Инферно… Даже будучи готовым, я едва-едва сумел уловить его — что уж говорить о прочих…

Не теряя времени, я, всё ещё обернутый Мраком словно теплым, мягким и лёгким плащом, метнулся вперед. Над палатками и шатрами, не обращая времени на периодически попадающиеся стычки и короткие схватки — обезумившие люди пытались бросаться на своих товарищей, и, к сожалению, нередко им удавалось пролить братскую кровь… Мне было жаль их — и тех, кто на время утонул в навеянном наваждении, и тех, и тем более тех кто становился их жертвами. Я мог бы остановиться, прервать свои поиски и спасти множество солдат и даже младших офицеров — Подмастерий и Учеников, что изредка тоже падали жертвами ударов в спину.

Мог бы — но не стал. У каждого сегодня есть свой долг, своя задача — судя по тому, какие чудовищные волны черной, злой силы волнами накатывали на лагерь, мы крайне недооценили искусность вражеских малефиков. И силу обитателей Инферно, проникших в наш мир… Мои глаза, наполненные маной, сияли ультрамарином, я напрягал их изо всех сил, вглядываясь в то хаотичное марево из десятков тысяч аур, заклятий пытающихся бороться с вражеским наваждением чародеев, столпы белого сияния, от которого расходились волны мягкого, золотистого света — святые отцы изо всех сил боролись за умы и души людей, не разбирая, язычники аль христиане стояли рядом.

Это было прекрасное многоцветие сотен, тысяч неописуемых цветов. И даже мне было непросто разбирать всё это на отдельные нити, понимая, откуда и что берется. Однако сверху, с небес и из окружающей лагерь ночи наваливались волны злой, голодной черноты. Она была не однородна — все оттенки серого, черного, мрачно-багрового и гниловатого, будто бы болотного зеленого свечения…

И две эти могучие псионические силы, одна из которых являлась естественным образованием от тысяч аур людей, что интуитивно сливалось в единое целое, пытаясь давать отпор тому искусственному, невозможному образованию — на их стыке, там, где они встречались, шла самая настоящая битва. В лагере уже никто не спал, в нем творилась настоящая истерия — и вся надежда была на магов и священников. Мастера и те, кто был выше, могли своей силой не только защищаться, но и развеивать чужую силу вокруг — а уж святые отцы были в этом подкованы ещё лучше.

И тем не менее сквозь ту яростную бурю красок на границе двух образований прорывались тоненькие, разноцветные щупальца. Проникали то в одного, то в другого, сводя с ума и подчиняя, творя хаос и обрушивая общий фронт изнутри…

Я мог вмешаться и помочь нашим — но, к сожалению, даже так я был не в силах одним своим вмешательством кардинально изменить ситуацию. Лишь облегчить ситуацию… И потому не лез. Я — Архимаг, сильнейший и самый умелый в войске. Мой час придет позже… А пока свяжусь с нашим командиром. Нужно ввести его в курс дела и выслушать его решение.

Сахаров был в норме. И находился в штабе, отдавая приказы, посылая людей и делая всё, что бы погасить вспыхивающее безумие — тот самый Порок, то, что должно было искусить и одурманить младших магов, тоже пришло в действие. Наш командующий делал всё, что мог — но получалось плохо. Лагерь постепенно скатывался в безумие…

Выслушав меня, он задумался на три минуты. Отрешился от всего, приказав даже адъютантам и офицерам штаба не дергать его — а затем, приняв решение, заговорил со мной. Разумеется, телепатически — я держал канал, лично контролируя, что бы враг не сумел перехватить нашу беседу.

— Прикажи своему ученику на минуту затеряться, а затем, максимально имитируя твою ауру, рвануть на флагман. «Змей» и остальная эскадра отправляется на помощь Романову — уверен, сейчас их лагерь атакован. Но там все сильнейшие церковники, так что за них я не особо волнуюсь… Как только твоя эскадра разберется с ситуацией или если окажется что там всё нормально (что сомнительно) — пусть «Змей» летит назад. Остальная эскадра — по ситуации, пусть госпожа Хельга решает. — велел он. — Крейсер должен лететь назад через наш лагерь — если всё будет нормально, отправлю дальше по ситуации. Поднимай свою гвардию не просто в штыки — пусть подготовятся к атаке. Прикажи командиру своих людей подчиняться приказам Смолова — ему я отдам отдельные приказы.

На некоторое время он замолчал — отдавал приказы штабным. Я времени тоже не терял — Петя уже рванул к «Змею», окутавшись Желтыми и Золотыми молниями. Не знаю, насколько это обманет это врага — с большого расстояния или в глазах магов ниже Младшего Магистра в творящемся хаосе действительно не разобрать, я это или нет. А в отсутствии шпионов среди магов аж пятого ранга я уверен — это мелочь можно было бы упустить, но никак не элиту.

— Оставайся здесь, Аристарх, — продолжил он. — Уверен, что бы ни происходило