добрый мальчик, сами же знаете. Он никого не предавал, не волнуйтесь, и он вернётся. Я вам это гарантирую, — эдемский маг старался говорить как можно более безразлично и в целом ему удалось выговорить всё жёстко, сухо и без дрожи во всём теле.

Аделия понимающе кивнула и продолжила пить чай, больше не спрашивая о племяннике, так подозрительно не вернувшимся обратно в родную деревню.

В комнате, такой тёплой и ухоженной, воцарилась неловкая тишина. Маг ловко взял печенье и вгрызся в него, шумно пережёвывая да запивая горячим чайком. Такие знакомые стены, такой памятный пол, этот незабываемый отдых… А ведь Саркис в тот день посчитал сон проявлением собственной слабости и глупости. Как же он ошибался. Сам же ведь Саркис и был простым человеком. Он всегда был им, даже в Эдеме, даже в самом прекрасном месте на Земле…

В тот самый день он спас Аделию и услышал то, каким плохим был Демьян. Но маг тогда не поверил в эту версию. Он с самого начала поддерживал этот щит, с самого начала верил в его благую верную миссию. И Аделии он в тот день сказал тоже самое, посоветовав преисполниться оптимизма и верить в племянника. А Аделия не верила, ведь она страдала, мучилась, её избили, её тело болело, и она потеряла веру в Демьяна, окончательно опустила руки. Но кудрявый паренёк оказался правым. Он всё сделал верно. И ведь эдемский маг в нём никогда не сомневался.

— Может ты останешься со всеми нами? — неожиданно сорвавшийся с языка женщины вопрос заставил Саркиса пошире распахнуть жёлтые глаза. — Ну правда, и нам спокойствие, и тебе жизнь хорошая… А брата твоего мы найдём, ты не переживай. Все, кто пережил нашествие этих тварей, все, кто остался выжившим в этой умершей деревне — мы все обязательно поможем тебе.

Саркис уставился куда-то в бревенчатую стену, освещённую ярким уютным светом, а после отрицательно покачал головой, вновь хрустя остатками печенья:

— Прости, но вашими силами ничего добиться я не сумею. Маги из вас как из меня кухарка. Так что мне остаётся лишь покорно извиниться и покинуть всех вас.

Аделия опустила голову, явно расстроенная ответом и сейчас думающая, что именно сказать дальше.

— А тебе было страшно? — спросил Саркис, стараясь поменять тему.

Черноволосая девушка тут же кивнула, внезапно скрестив взгляд с богатырём:

— Страшно? Да, было. Даже очень. Посреди ночи стояли громкие пронзительные крики, свистел ветер, от дома к дому перебегали длинные узловатые тени… Я тогда еле убежала. Пыталась сделать всё скрытно, но пару раз практически попалась. По пути встретила остальных людей из нашей доброй компании, потом все вместе спрятались в уютном доме одного из них, — женщина внезапно схватила твёрдую мужскую ладонь, аккуратно и нежно проводя по ней своими тонкими женскими пальцами.

Саркис старался не обращать внимание, не реагировать и смиренно продолжать пить чай. Ничего она от него не добьётся, Саркис должен был быть сильным и непоколебимым, как высокая гора. Его было не пронять, не победить… Хоть он и был уже один раз полностью побеждён. Но это же ничего ровным счётом не значит, абсолютно ничего…

— Мы уже были в погребе, в тепле и безопастности когда в наш дом нагрянули эти убийцы, эти твари… Всё обошли, всеми половицами поскрипели. Нам казалось что наш конец уже настал, что найдут, убьют всех и не пожалеют… Однако они покинули здание по воле Бога и благодаря нашим молитвам… Знаешь, мне было так страшно, — она приблизилась к богатырю, по-прежнему смотря магу прямо в глаза, но сейчас с отсутствующей ранее смелостью. Она приближалась и Саркис мог видеть аккуратно выглядывающие из-под выреза небольшие, но такие соблазнительные холмики. Он мог чувствовать её приближающееся дыхание, мог видеть эти сладостные алые губы и он мог делать с ней абсолютно всё что угодно, что только душе захочется. — Мурашки, эта боль в горле, это с трудом берущееся дыхание, эта скованность в мышцах — я была уверена, что погибну. И всё время думала о тебе. О твоей силе, стати, глазах, о твоих делах и смелости… Мечтала снова увидеть тебя.

Аделия перешла на шёпот и Саркис уже практически сошёлся с нею в страстном поцелуе. Да, он мог уложить эту страстную женщину на стол и наконец войти в неё, стать с ней одним целым, услышать её стоны, потрогать миленькие груди и эти вставшие сосочки, познать и её нижние губы, с уверенностью целуя эту женщину куда угодно. Он был мужчиной и должен был повелевать. Он же был создан для всего этого, такова была его природа…

Руки Саркиса схватили Аделию за одежду, та ещё больше улыбнулась и наклонила голову, приготовившись к долгожданному отдыху с лучшим мужчиной в её жизни… Однако руки, было схватившие Аделию за одежду, лёгким движением отстранили её, заставив присесть обратно на стул, опустить взор куда-то к полу да зардеться как рябине.

Больше эдемский маг не позволит себе проиграть. Никакое природное начало да инстинкты не смогут вышибить из него, Саркиса, последний разум. Не будет плотских утех, не будет веселья и праздников, не будет горестных поражений. С гордо поднятой головой и так до самого последнего победного мига. Он не сдастся, он не будет сломлен, он не позволит женщине заставить себя прогнуться и подчиниться. Он не такой…

— Прости… Я уже должен идти. Знаю, разочаровал, но…

— Ты никак не изменился с нашей последней встречи, — спокойным размеренным тоном проговорила Аделия. — Это, считай, была проверка. Ты выдержал, ты победил, ты доказал.

Эдемский маг схватил кружку, опрокинул остатки содержимого в свой рот и улыбнулся, кладя ещё горячую кружку на освещённый мягким светом стол.

— Какая же ты хорошая, — искренне произнёс Саркис, отчего Аделия ещё больше засмущалась, тут же берясь за следующую печеньку.

— Да ладно, может я бы и вправду хотела этого… Но ты непоколебим. Даже я не могу разжечь в тебе это пламя, что обычно свойственно всему твоему полу, — да, она хотела утех, но прежде всего показала ему, Саркису, что не всё потеряно. Эдемский маг не изменился, он был готов к победам. И отныне поражений не будет. Он должен сделать всё, чтобы добраться до своей цели как можно быстрее!

— Вы тут сможете одни хоть, без защиты? — отчего-то спросил Саркис, снова скрещивая свой взгляд с её нежными красивыми глазками.

— Я не знаю. Но предположу, что да. Будем верить что ни одной твари на земле не получится пробраться в эту тихую и с виду мёртвую деревню, — улыбка её была