– Ничего из перечисленного, кроме личной драмы. Но сейчас все хорошо. Как это относится к моим анализам? – отвечаю достаточно скомкано, не всегда хорошо рассказывать о себе все.

– Я не буду вас пугать, но мне кажутся немного противоречивыми ваши анализы и то, как вы отлично прошли обследование. То есть, нам придется немного углубиться в нашем исследовании. Вы достаточно молодая, и если у вас не было беременности, и организм не претерпел определенных изменений, показатели могут ошибаться, но это требует дополнительных обследований. – Он обводит кружочком цифры, в которых я ничего не смыслю. – Это указывает на определенные проблемы в вашем организме. Поэтому я предлагаю вам сделать еще некоторые анализы, дальше будем отталкиваться от полученных результатов.

– Но я прошла УЗИ на прошлом осмотре. – Обеспокоенная его словами, я едва могу усидеть на месте. – Что это может быть? Воспаление? Вирус? Или…

– Я бы не стал надеяться на аппарат УЗИ. Тем более то, что вы делали год назад. Есть много других возможностей увидеть больше, – спокойно отвечает он. – Что у вас покажет только полное обследование, это могут быть почки, матка, даже небольшая миома изменит эти показатели. Жду вас завтра с утра, желательно, сдать все в этом учреждении. – Он дает мне адрес пункта приема анализов, смутно напоминает о чем-то, но я пока не в состоянии сообразить.

Оставшись в коридоре, я обессилено сажусь на диван и не встаю, пока за мной не приходит Доусон.

– Я снова тебя потерял. – «А я снова его нашла», проносится в моей голове.

Отработав полный рабочий день, мы, изнеможенные, пришли домой с Элли. Я пошел в душ, пока она осталась колдовать на кухне. Слышал, как она громко подпевает популярной песне Френка Синатры. Кажется, ее не беспокоит ничего из того, что происходит вокруг нас. Я снова поймал себя на мысли, что увольнение Нильса было слишком по отношению к работникам. Теперь его делами занимается Ханна и еще пара девушек, которые в этом не особо понимают. Но я не мог терпеть его присутствие рядом с Эллисон. Простые слова воспринимались мной как комплименты и заигрывания. Он будто лез к ней в трусики на моих глазах. Даже если мне бы пришлось убрать бокс класс, превратить клуб в студию танца, чтобы не видеть взгляды. Я бы это сделал, и не важно, что тогда мы начали бы бороться с Эллисон. Как оказалось, она тоже не из инфантильных девушек, ее бесят добрая половина ее воспитанниц женского пола. И, чтобы уравнять шансы, Ханна переселилась на этаж ниже, и все дела передает Элли, а уж потом документы приходит ко мне. Я не хочу, чтобы девочки ссорились. Уже несколько дней подряд моя жена ходит не в себе, у нее очень потрепанный вид. Не знаю, чем она так расстроена, но пока сама не расскажет, бесполезно уговаривать. Ханна страшно расстроена тем фактом, что теперь не только я храню ее тайну, но с удовольствием приняла помощь по оплате работы с психиатром. Мы с Эллисон единогласно, абсолютно по-семейному, приняли решение помочь человеку. Во мне играла простая человечность, в ней глубокая жалость к ребенку, так как она не принимает во внимание ту большую любовь, не прониклась к этому. Для Элли любовь не причина убивать себя. И это правильно, мне не хочется думать о том, что она уйдет намеренно вслед за мной только потому, что любит. Человек должен восхвалять это чувство и жить им. Пронести во времени, даже если тоскливо и одиноко.

Повязываю на бедрах полотенце и прохожу в комнату, достаю с полки боксеры и шорты. Пока обтираю тело повторно, бросается в глаза примятое покрывало на стороне Элли. Она снова себя плохо чувствует? Никто не ложился на кровать после того, как мы ушли на работу. Едва справившись с одеждой, я иду в кухню, на ходу закидываю полотенце в корзину для белья. Эллисон стоит спиной ко мне, на ней маленькое прямое платье на бретелях. Волосы стянуты на голове заколкой с огромным цветком белого лотоса. Она перемешивает соус Чили и еще что-то в кастрюле. Движения резкие, будто она умирает от голода. Останавливается на некоторое время, закидывает голову, подтягивает ногой стул и присаживается. Я не двигаюсь с места, наблюдаю за ней.

Дальше она достаточно слабо тянется к кастрюле, отключает плиту, и, кажется, у нее просто нет сил встать. Именно в этот момент я оказываюсь рядом с ней. Молча, без единого слова, подхватываю ее на руки и несу в комнату. Когда она ложится на бок, я панически наблюдаю слегка поджатые под себя ноги.

– Болит? – мой запас слов пропадет, все, что я знал до этого, меркнет и перестает быть существенным.

– Нет, – спокойно отвечает она, – просто устала. Я немного отдохну и потом обязательно присоединюсь к тебе.

Она закрывает глаза, начинает тихо сопеть в подтверждение своих слов. Еще немного сижу с ней рядом, затем иду на кухню. Рис, который она варила, так и остался наполнен водой, подключаю плиту, чтобы доварить его. Чили не досолен, не хватает остроты. Она пробовала его несколько раз, может, от голода не почувствовала вкус. Добавляю недостающие ингредиенты и медленно помешиваю. Пока все готовится, включаю телевизор и бессмысленно нажимаю на кнопки пульта. Ряд новостей, множество новинок кино, привычный канал мультиков пропускаю от греха подальше. Никогда не был любителем, но при появлении маленькой ревнивицы все немного изменилось. Хорошо, что все временно. Сегодня снова звонил брат Элли, он, наконец, оставил попытки соблазнить Ханну и теперь переключился на соседку по квартире. Думаю, девчонке не повезло, он умеет быть очень настойчивым не там, где надо. Родители бесконечно трезвонят, очень хотят отметить долгожданное событие нашего воссоединения. Я же хочу проводить больше времени дома. Да и Эллисон слишком устает, чтобы таскать ее по гостям. Я уже предложил ей оставить работу, а она обижается на меня. Чтобы избежать конфликта, я оставил все, как есть. Когда ты идешь по шаткому мосту, ты не скачешь по нему, как горный козел. Ступаешь очень аккуратно, чтобы он не развалился на части, именно так поступаю я. Но если придется снова надавить на нее, я это сделаю, как и раньше. Выключаю газ, убеждаюсь, что все приготовлено. Расставляю всю посуду из посудомоечной машины, складываю полотенце и убираю на место. Без нее даже кухня кажется пустым, унылым местом.

Я не хочу кушать без нее, поэтому на некоторое время перемещаюсь на диван, смотрю сводки по пожарам. Погода разбушевалась не на шутку – пожары возникли в лесных массивах к югу от города Аделаида, что очень тревожит. Пламя из-за высокой температуры воздуха, достигавшей 40 градусов по Цельсию и сильных ветров, распространилось на другие районы. Наш штат находится немного дальше мест поражения, но это действительно страшно, с какой скоростью он распространяется. Однако ситуацию осложняет повышение температуры воздуха и ветер, часто и внезапно меняющий свое направление, из-за чего огонь не удается взять под контроль. По телевизору показывают масштабы сгоревших домов, приютов, где угорели треть собак и все кошки. Страшное зрелище закрепляется кадром, когда коалы выходят из своих укрытий в надежде, что им помогут люди. Так как весь эвкалипт погиб в стихии. На первый взгляд, маленькое пламя под разными факторами становится смертельной силой. Нынешние пожары в Австралии считают самыми мощными со времен так называемой пепельной среды – когда стихия в южной части Австралии унесла много жизней. Не знаю, что творится в мире, но ненароком начинаешь задумываться о будущем. Как глубоко сидящая болезнь разрастается и с невероятным размахом убивает все на своем пути.