– Это немного раздражает, что она так на меня смотрит. Что если она воткнет мне в лицо вилку? – тихо спрашивает меня Эллисон.

Я не отвечаю, поэтому она оборачивается всем телом ко мне. Я пожимаю плечами, намеренно даю ей пищу для размышления. Она же не думает, что маленькая глухая девочка способна на такое. Само по себе это глупо.

– Ты хотела сделать больно ее мамочке, а затем оседлала мужчину, который является ее другом. Ну не знаю… Ты можешь реабилитироваться, если поиграешь с ней немного. Мне надо сделать несколько звонков и отправить документы. – Она усиленно отрицательно качает головой. – Перестань капризничать, она безобидна. Просто будь собой.

Я прохожу мимо нее, и она хватает меня за штанину, умоляюще смотрит, но я не отступаю. Иду в комнату и закрываю за собой дверь. На самом деле, нет у меня никаких дел, откуда им взяться, если Ханна уже все и везде устроила. Но девчонки должны найти контакт: Эллисон привыкнуть к Бри и наоборот. Им еще очень долго сталкиваться, а вражда может поставить нас в положение выбора, который я не намерен делать ни в коем случае. Я все еще прислушиваюсь к звукам за дверью. Если бы летела посуда или треск мебели, значит, Эллисон уже на грани. Но сейчас все достаточно тихо и спокойно. Беру свой смартфон и отправляю сообщение Ханне.

«У нас все в порядке. Ты можешь спокойно отдыхать. Бригитта поела, Эллисон сейчас с ней».

Практически мгновенно приходит сообщение от матери ребенка.

«Это радует. Здесь все неправильно. Люди мне не нравятся, таблетки, которые должны успокаивать, сделали меня еще более тревожной. Я не могу видеть их счастливые лица».

Она само разрушается дальше; чем все это закончится – не известно. Но путь, по которому она идет, уничтожит Ханну.

«Расслабься, никто из них не желает тебе зла. Они хотят поговорить с тобой, познакомиться».

«Хорошо».

Сомневаюсь, что она приняла мои слова, но полностью понимаю. Не дай Бог, я бы остался без Эллисон, моя жизнь не стоила бы ничего без нее. Знать, что человек никогда не зайдет в эту дверь, не пройдет мимо, пусть и не останется с тобой. Это страшно. Я видел разведенные пары, которые люто ненавидели друг друга, желали смерти. Но ни один из них не думал так на самом деле. Жить с осознанием того, что человека больше нет, гораздо сложнее. Воспоминания уйдут с нами однажды под землю, вместе со счастливыми моментами. Плохое забудется, хорошее будет одолевать тебя, настойчиво подталкивая к краю. Я много раз пытался придумать нечто, что перекроет эти воспоминания, где-то даже намеренно разжигал войну, просто, чтобы попробовать ее ненавидеть. Не получается. Не за что просто. Возможно, если она изменит мне, я ее возненавижу, но там она уже не жилец. Лучше я сяду, чем буду жить с этим. Жестоко? Да. Но такой наш мужской мир.

Очень тихо я открываю дверь и голыми ступнями прохожу в гостиную. Эллисон лежит на ковре животом вниз, Бри напротив нее точно повторяет ее позу. Они собирают довольно большую коробку пазла, судя по сосредоточенным лицам девочек. Бригитта подает кусочки и настойчиво толкает Элли, та долго рассматривает картинку, потом кусок. Они обе расслабленно наслаждаются друг другом. Что не удивительно, я всегда говорил, что страхи надо преодолевать, а не наращивать, как ком.

– Боже, до чего я тупа. Ребенок знает больше меня, откуда тот или иной пазл. Почему ты думаешь, что эта штука отсюда? – Эллисон обращается к ничего не слышащей девочке. – Ты ошибаешься, мне нужна та.

Бригитта смотрит на предложенный кусок, затем снова пихает Эллисон, выбранный ею.

– Она знает, потому что я уже миллион раз собирал его для нее, – спокойно отвечаю я. – А твои старания умиляют. Кстати, ты неплохо смотришься рядом с ребенком.

– Да не дай Господь, – восклицает она. – Я не хочу детей. Никогда, – выпаливает она прежде, чем понять, что сказала. – Ты представляешь в этих руках ребенка?

Ложусь к ним и получаю сразу два кусочка с обеих сторон. Они снова принимают оборонительные стороны, дерутся взглядами за моё внимание. Я чувствую, как они готовы растерзать меня, чтобы разделить каждая на свою часть.

– Жаль, что ты не видишь себя тем, кем я вижу тебя. – Собираю до конца картинку, чем заслуживаю громкие аплодисменты детскими ручками. – Но все временно.

Выпиваю стакан воды и закидываю пластинку с обезболивающими таблетками в сумку. В последнее время мне проще перестраховаться, чем чувствовать эту боль. У меня после развода сбился менструальный цикл, можно подумать, что я в залете. Но это не так, я делала тысячи тестов, и все, как один, показали отрицательный результат. Да и за это время мой живот уже вырос бы настолько, что, естественно, я побежала бы к врачу. Мой плановый осмотр у гинеколога затянулся: сначала депрессия, потом болезнь мамы, а дальше уже сломанные конечности Доусона. Постоянно визит к врачу откладывается на будущее за ненадобностью. Вот и сейчас, если бы не плановый осмотр всех работников в госпитале, я нашла бы причину исключить поход из моего плана дня. Доусон сидит в машине, непривычно одетый в рубашку и брюки. Ткань предельно натянута на его бицепсах, кажется, вот-вот прорвется на части. Его глаза спрятаны за прямоугольными Прада, темное стекло не дает возможность иметь представление – он сейчас смотрит на меня или на сидение позади. Здесь можно только догадываться. Я же надела юбку трапецию длинны миди. Темно-зеленый цвет отлично сочетается с ярко-оранжевым топом. Шелковый платок на моей шее развивается ветром, а прекрасные лодочки на тонком каблуке делают мою походку более плавной и соблазнительной. Я почти час возилась с волосами, и теперь они идеально ровные и шелковистые. Все именно так, как люблю я, и любит этот смазливый брюнет, сидящий за рулем Бентли. Уж не знаю, на кой черт он ему сдался, но он произвел на меня впечатление.

– Сексуальная конфетка. – Он тянется губами ко мне, целует и продолжает разговор: – Да, мам. Конечно, она рядом. Да, мы вместе. Да, мы очень любим друг друга. Хорошо, мы приедем позже. – Он отодвигает телефон и одними губами произносит: «Твоя мама».

Ну, естественно, сейчас пройдет около минуты, и будет знать другая мама и наши папы. Это как встряхнуть пчелиный улей – они станут противно зудеть и кусаться. Я даже знаю, что они скажут: «Мы так и знали».

Он трогается с места, кладу ногу на ногу, немного задираю довольно просторную юбку, рука Доусона тут же оказывается на моем колене.

– Сегодня довольно жарко. – Он медленно перемещает свою руку, практически прикасается к моим трусикам, сжимает внутреннюю часть бедра. – Я могу сгореть не только от погодных условий. Ты знаешь мою страсть к твоим попыткам спрятаться от меня.

Обхватываю его руку и удерживаю, он разочарованно пыхтит. Неужели все мужчины ведут себя как дикари, как только прикасаются к голым ногам. И почему именно в машине? Достаточно быстро он переключается на быстрое движение Сиднея. Мы отправляемся в госпиталь в западной части города, именно там мы получили страховку. На часах около пяти вечера, принимать будут без очереди, поскольку наш фитнес центр довольно серьезная компания. Все сотрудники собираются раз в год именно в этом здании. Врачи там все вежливые и приветливые. Принесут чай и усадят на стул, при желании еще и конфеткой угостят. То есть, обслуживание по высшему уровню.