там? – просипел я, стараясь насладиться каждой секундой того, как эта дурында покрывается неровными красными пятнами, тут же бледнеет и вот-вот хлопнется в обморок. – Перелом? Ну чего ты, онемела что ли? Настолько я шикарен, что ты дар речи потеряла, болезная? Эй, перелома нет, спрашиваю?

– Я не знаю, не видела исходного вида вашего хм… И потом, я не травматолог. Давайте вызовем скорую, – простонало это кучерявое несчастье, шаря пальцами в своей буйной причесочке в поисках смешной маски для сна, украшенной нарисованными овцами, скачущими через забор, которая к слову, в данный момент болталась у нее на шее.

– Ага, чтобы вышла вторая серия похождений веселого клоуна Макара Боярцева по тв? Ты этого хочешь? Признавайся, ты, правая рука дьявола? Только Прада не носишь.

– Боже. Я хочу выдрать себе глаза, прямо ногтями. Прямо насовсем. Можно? – наконец всхлипнула Даная.

– Нельзя, – рявкнул я, – Мне не нужна слепая баба. Ты сделала меня инвалидом, теперь любуйся…

Девка облизнула языком пересохшие губы, и мне показалось, что я дурею. И что стало с воздухом в комнате? Он просто исчез, словно в черную дыру его высосало. И в этом вакууме осталось только двое – я и…

– Свят, свят, свят, – ввинтился в вакуум дребезжащий голос, которого ну никак не должно тут было быть. – Охальники.

Я вынырнул из своих мыслей и уставился на восхитительную картину, словно со стороны. Стоящая на коленях Даная. Я застывший в позе Апполона Бельведерского, и в той же степени одетости. Крестящаяся бабка, рискующая потерять зубной протез, так она раззявила свою пасть и одетая в полицейскую форму Горгона, ехидно наблюдающая, как я пытаюсь завернуться в дурацкую простыню, отчего-то прицепившуюся намертво к шевелюре моей очумевшей от этого бедлама женушки, мотающей голой, при каждом моем движении рукой, словно кукла на веревочках, и тихо поскуливающей.

– Какого хрена вы тут делаете? – наконец справившись с простыней, рявкнул я. – Это частная территория.

– Приехала по вызову бдительной гражданки Мымриковой. В дежурную часть поступило сообщение, что в этой квартире кого-то убивают. Консьержка услышала крики, похожие, дословно, на вопли агонизирующего бабуина и вызвала полицию. Так поступил бы любой добропорядочный гражданин, если вы знаете, кто это, господин Боярцев. А так как в этой нехорошей квартире проживает мой подопечный, отданный в вашу семью временно, я была обязана отреагировать на сигнал. Мы звонили, кстати. Где ребенок?

– Спит, – тихо ответила Даная. Она давно поднялась с колен и теперь нервно одергивала пижамную кофтенку, от чего у нарисованного на кофточке медвежонка морда удивленно вытягивалась и становилась похожей на физиономию камбалы увидевшей соитие кита и рыбы клоуна. – Ольга Константиновна, это не то, что…

– Мне плевать, главное, чтобы ваш опекаемый этого не видел. Боярцев, врежь замок, не жмоться.

– Я сечас врежу вам, мать вашу. Всем отвешу, по серьгам. Ключи, – прервал я насмешливый клекот соц работницы, диким рыком. Выкатил глаза на бабку, совсем попутавшую берега. – Баба Даша, я дал их вам не для того, чтобы и конные и пешие шлялись по моей собственности. Вы напугали мою жену, хорошо ребенок спит, хоть с пушек пали. А если бы он заикой стал? Засужу, сволочи. Где ваш ордер? Ольга Константиновна, я жду. Завтра же такую телегу накатаю генералу МВД, мы с ним в поккер играем по пятницам. Знаете, что он с вами сделает?

– Ох, то же, что и Диавол с супружницей своей, наверняка. Видали, у него дым черный с ноздрей валил? Истину глаголю вам, сам Иуда тута живеть. Ооооо, – закрестилась бабулька и спиной двинула в сторону двери. – Вот пичмент придет, он вам всем покажет.

– Чего?

– Пичмент, ага. Билка Клинтан то вон тожа такими же звращениями промышлял, этот поганец амерликанский. А пичмент пришел, и где он? А? И тебя вздует, черт рогатый. Надо же, девка аж говорить научилась. Немая ведь была, шо та рыба. Мы в наше время не то что попробовать, не знали дажо, что так можно то. Лексей Михалыч мой, ох затейник был, и то не дотумкал, так то. Ууууу суппостаты.

– Импичемент что ли? – икнул я. Боже, боже, я наверное сошел с ума, и это все, что вокруг меня происходит просто галлюцинация, плод больного воображения.

– Ага, пичмент. Он тебя казнит, как придеть. Фиг тебе, а не ключ, – свернула фигуру из трех сухоньких пальцев бабулька и выскочила из квартиры, со скоростью куницы. – Ишь. Удумал. Глазьев не спущу теперь, пока пичмент не явицца. А как придет, тут то я ему и дам ключики.

Даная привалившись к стене сотрясалась в истерике, то смеялась, то всхлипывала так жалостно, что мне вдруг захотелось подойти к ней, прижать к себе, погладить по непослушной ее бестолковке. Что это со мной? Безумие. Говорят оно нагрянывает внезапно. Не иначе от стресса так колбасит.

– А вы чего тут? – заспанный тихий голосок заставил вздрогнуть, Даная обмякла, и на ее лице застыла вымученная улыбка. Горгона Константиновна тоже подскочила от неожиданности, увидев маленького мальчика, выступившего из полумрака прихожей. В одной руке он держал какую-то уродливую игрушку, и мне показалось, что у злобной тетки на глазах блеснули слезинки. Наверное это было просто игрой света. – Тетя Оль, все в порядке?

– Все хорошо, мелкий, – улыбнулась Гюрза Константиновна, и тут же зыркнула на меня так, что мой покалеченный орган поджался. – Я рада, что вы настоящая семья. Думала врете. Считайте одну проверку проскочили. Даная, как вам удалось приручить это животное?

– Знаете, не нужно обзывать моего мужа, тем более в присутствии ребенка. Вы, как педагог, должны бы знать, что оскорблять родителей в присутствии детей, погано и низко, – слушайте, когда она злиться, она восхитительна, истину вам глаголю, тьфу ты бесова бабка. Глаза сверкают, как лед на море, и упрямо надутые губы просто просятся…

Впервые в жизни за меня кто – то заступился, так искренне. Наверное, впервые за последние десять лет я ощутил что-то, похожее на признательность, благодарность и… Черт, в глаз что-то попало.

– Да, Лось хороший, и Данька. Мне с ними жутко нравится. И Кракозябра тоже доволен, – улыбнулся Леха, выставив вперед своего уродца, словно щит от всех страхов и злости. – Мы завтра пойдем в школу устраиваться. И этот, па-ра-па-па, обещал мне комп купить игровой. Правда? – пропел мелкий проныра.