давит. Я же ещё эмоции считываю. Так мне сегодня, пока в парке гуляли, несколько хищниц открыто предложили переспать, а в мыслях у них… Кому-то просто интересно с молодым горячим, а кто-то уже на наследство Бурбонов нацелился. Поэтому, Ань, завтра до события смотришь, наблюдаешь со стороны, ходишь среди гостей, собираешь слухи, а присоединишься ко мне после официальной части. Варя, ты знаешь, что делать. Ксюш, а ты на празднике засветиться на желаешь? Смотри, потом жалеть будешь.

— Да чего я там не видала? — Ксюша закончила полировать и любовалась на своё отражение на лакированном боку машины. — Вот если бы ты пригласил на выставку космических аппаратов…

— А где такая выставка? — заинтересовалась любопытная Мухина.

— Эх, — вздохнула Ксюха, — где-то в другой вселенной. Так что мне эта великосветская тусовка не интересна. Развлекайтесь завтра без меня, я сразу на аукцион автомобили подгоню, присоединюсь на время.

* * *

Ночью приходила Мухина: «Ярик, хочу взять у тебя очень короткое интервью, пока ты ещё простой Шонуров». Ограничились по-семейному одним разом и сразу на боковую. Проснулся утром, её уже рядом нет. Чудо, а не девушка! Встал в приподнятом: все роли распределены, всё на мази, осталось день простоять и ночь продержаться. Завтракали втроём: я, батя, Исабель.

— Ну, что, молодые люди, готовы? — спросил у приёмных родителей.

— Готов, только руки немного вибрируют. Мне бы писят коньяка для обретения душевного спокойствия, — признался Шонуров-старший.

— Ваше сиятельство, подожди вечера, а то напринимаешь успокоительного, потом опять будешь заливать всем, что ни в одном глазу! — попытался урезонить батю.

— Вот ничего молодёжь не понимает! Пётр Алексеевич, не переживай. Мы сейчас его отправим готовиться, а сами по рюмочке пропустим спокойствия для, — улыбнулась Исабель. — О, представляете? Мне уже вчера свахи начали хвалить свой товар, подарочки заносить! А я им: вот приму парня в сыновья, потом Глава рода и будет решать! Представляю их лица, когда узнают, что ты станешь Главой рода Бурбонов! — королева тихонько захихикала.

— А не рано ему? — наморщил лоб батя. — Молодой, неопытный, наломает дров.

— Я же его не в короли! Войдёт в курс дел, пообтешется принцем, через годик королём Испании объявим. А пока пусть рулит делами рода, нарабатывает авторитет и состояние.

— Кхм, родители, а ничего, что я здесь сижу?

— Вот! Сиди и слушай! Мотай на ус, пока мы живы! — батя воспрял духом от замаячившей на горизонте рюмки.

— Лексеич, Бель, вы ещё меня переживёте. Давайте ещё раз по диспозиции на трезвую голову. Я с батей перед принятием меня в род делаю разведку боем: обходим гостей по флангам, наскочили, засветились и смылись. Ни с кем долго языками не цепляемся, не делаем предпочтений, никого в плен не берём, так?

— Да, и никакого Императорского гнева, как было в Варшаве! Помни, здесь есть пожилые гости, которые могут не пережить. Не хотелось бы омрачать праздник похоронами. А ты ещё хотел ближе к вечеру аукцион, — Исабель постаралась внушить.

— И не отказываюсь от этой мысли. Надо же начать зарабатывать, не охота сразу начать деньги из тебя тянуть. Тем более, ты в кредит залезла, чтобы накормить здесь всех икрой. Вот и займусь с погашения долгов. Итак, гуляем с батей, потом к тебе, одеваем праздничные мундиры, по-быстрому меня объявляешь сыном, торжественный обед, аукцион, бал и в кроватку. Завтра гости начинают разъезжаться. Для самых надоедливых крайний срок убытия на третий день, так? — дождался подтверждения и свалил одеваться.

* * *

По задумке Исабель, мундир я надену на принятие меня в род и сниму только после бала перед сном. До начала торжественной части мы с батей полчаса-час бродим среди гостей в смокингах, Лексеич тоже оденет мундир со своим иконостасом позже.

— Ну что, готов? — спросил перед входом в тронный зал раскрасневшегося отца. Он перестал мандражировать: глаза горят, грудь колесом — вот что значит поддержка Исабель и гордость за приёмного сына!

— Погнали, сынку! Покажем Европе, кто такие Шонуровы!

Перед нами открылись тяжёлые двери, и мы вошли. Голова пошла кругом от свалившегося на нас внимания, а от сияния источников множества одарённых чуть не ослеп. Прикрутил эмпатию с аурным зрением, стало чуть полегче — слепить стало обилие бриллиантов на одарённых обоих полов. Взял под локоть приёмного отца, задавая направление движения. В центр нельзя — там Матриарх, застрянем сто процентов, а вот вдоль окон и стеночек — самое оно. Идём, всем улыбаемся, киваем. Некоторые самые опытные дамы уже просчитали нашу траекторию и начали неторопливое движение нам наперерез. И никакой спешки: никто никому дорогу не заступает, все ходят, улыбаются, раскланиваются. Мимо снуют официанты с водой и французской шипучкой, но практически никто не пьёт.

«Это он! Какой красавчик! Хм, симпатичный кобелёк… Интересно, насколько хорош в постели? О, говорят, он был фаворитом у Грабовской, пока она не дала ему отставку, можешь спросить у неё… Бггг, и чего в нём нашла Исабель? Совсем обычный парень, вот я бы на его месте… Викт о р, кто знает, насколько он близок к королеве? Ты бы смог её ублажать каждую ночь?» — послышались шепотки со всех сторон на разных языках. Некоторые дамы, прикрыв рты веерами, говорили довольно громко, надеясь меня смутить. Да уж, как похоже на Бал дебютантов в Питере — общество другое, а мысли у всех одни и те же!

— Сеньора, приветствую, прекрасно выглядите! Мадам, как поживаете? Спасибо, мадмуазель, муй бьен! Фрау, гутен таг! Отличный денёк сегодня, не правда ли? Сеньорита, буэнос диас, вы обворожительны! — я раскланивался в ответ, держа похер-фейс.

Батя тоже был собран и строг: — Здравствуйте. Добрый день! Добрый день! Здравствуйте… Ярик, ты где так на их языках понаблатыкался? Со всеми чешешь, как на родном, а я ни в зуб ногой! Хорошо хоть Исабель русский выучила…

— Лексеич, никто здесь от тебя чудес не ждёт, расслабься и просто здоровайся, как тебе удобно… О, Ваше Королевское Величество, здравствуйте! — мы пересеклись с Грабовской, гуляющей под ручку с Мазовецким.

— Ярослав, помнишь, я тебе разрешила называть меня Констанция?

— Наедине, — я коротко глянул на невозмутимо державшего морду кирпичом её мужа.

— По-родственному теперь можно и на людях, — снисходительно улыбнулась. О чём это она? Опять намекает на беременность дочки?!?

— Констанция, ты же знаешь, к будущему ребёнку Катаржины