— Тише-тише! Не ст о ит опять. Я про род Бурбонов — ты разве не знаешь, что все королевские рода друг другу родственники? Пусть дальние и не всегда кровные, но всё же.

— Фуух, вот ты о чём!

— Да. Так что, Я-ро-слав, — она, смакуя каждый слог, произнесла моё имя, — я тебя тоже вполне открыто могу так называть. С твоей стороны было умно пригласить всех заинтересованных лиц в одно место. Давай, сегодня встретимся все вместе, сядем рядком да обсудим тишком.

А теперь она о чём? Наверно, опять будет предъявлять за порушенный дворец. Нет, сегодня точно с ней никакого желания.

— Констанция, с удовольствием, но сегодня никак! Очень напряжённый день! Всё завтра.

Откланялись, отошли.

— Сын, о чём говорили? Я польский не очень, часть слов только понял, — спросил приёмный отец.

— Говорили, что мы теперь родственники. Это была Польская королева Констанция с мужем Мариушем.

— Родова — это хорошо, — глубокомысленно обронил Лексеич. — Будет, если что, к кому обратиться по-родственному.

Ну-ну, святая простота. К таким родственничкам обратишься, ещё и должен останешься.

— Тереза, здравствуйте! Вы очаровательны! — раскланялся с Австрийской королевой, когда мы дошли до четы Габсбургов. Она дружелюбно улыбнулась в ответ, и я чудом не отшатнулся. Нет, к её улыбке я никогда не привыкну.

— Это тоже родственники? — батю передёрнуло от вида Габсбургов.

— Да, теперь тоже. Родню не выбирают.

— А чё это с ними? Вроде, одарённые.

— Одарённые. Но близкородственные связи ещё никому на пользу не шли…

Мы подошли к следующим трём женщинам. Двух из них я видел на дне рождения Катаржины, а вот третья… Чёрт! Как она-то здесь оказалась?!?

— Ваше Королевское Величество, Ваше Высочество, гутен таг, — я по очереди кивнул Урсуле и Берте Гогенцоллерн. — Рад вас видеть на празднике. Позвольте представить вам моего отца. Его сиятельство Пётр Алексеевич Шонуров.

— Здравствуйте, Ярослав. Господин Шонуров, приятно познакомиться с приёмным отцом такого шустрого во всех смыслах молодого человека, — со светской улыбкой поприветствовала королева Германии. — Позвольте и мне представить мою племянницу баронессу Генриетту Виттельсбах. Хотя, вы, вроде как, знакомы?

— Немного, — кивнул я, глядя на поедающую меня глазами молодую немку. Сегодня она, конечно, выпендрилась — никакой облегающей кожи и латекса, только атлас, кружева и классическое платье в пол.

— Ай-яй-яй, как нехорошо обманывать столь прелестную девушку! Зачем же вы представились Адольфом и скрылись, оставив баронессу в трудном положении? — попеняла мне Урсула, не меняя приветливого выражения лица.

— Я был в Баварии инкогнито, — пожал плечами о незначительном, — а девушка отдыхать изволила, не стал тревожить после тяжёлой трудовой ночи.

— И часто ты так подрабатываешь⁈ — с вызовом бросила Грета.

— Не часто. Прошу прощения, нам надо ещё успеть оказать внимание другим гостям. Фрау, фроляйн…

— Стоять! Ты мне должен! — баронесса заступила мне дорогу.

— За мотоцикл, что ли? Так я его оставил на трассе.

— Да какой мотоцикл?!? Нашли его в целости. Я беременна, и ты должен на мне жениться!

О, как! Нихера ж себе предъявы! Эта новость сегодня для меня была самая шокирующая. Присмотрелся к её источнику, и правда, рядом уже светится маленький источник будущей жизни. Однако!

— А ты уверена, что от меня? Насколько помню, Генриетта завсегдатай мужских борделей. Не получилось бы, как с Катаржиной, — я изо всех сил держал улыбку на лице.

— Тише! — прошипела Урсула, и продолжила нормальным голосом: — За такие слова раньше вызывали на дуэль. Но сейчас и мужчины обмельчали, и век на дворе не тот… Из всех её знакомых ты единственный одарённый. Так что вариантов отцовства немного. Впрочем, можно назначить генетическую экспертизу.

— Эммм, даже не знаю, что сказать. Для меня это всё довольно неожиданно, — я судорожно пытался избежать расставленного капкана.

— Не переживай, всё в порядке, — Урсула, как опытный политик, протянула руку «помощи». — Мы уже почти договорились с Исабель о вашей свадьбе. Твоя приёмная матушка сказала, что Глава рода примет решение после принятия тебя в род Бурбонов. И это она ещё не знает об интересном положении Генриетты. Представляю, как она будет рада!

Кивнул, что принял к сведению, и отошёл в большом смятении. Как они красиво меня почти сделали! Но ничего, я ещё побарахтаюсь! Интересно будет посмотреть на их лица, когда узнают, что я — Глава рода.

— Чего? Чего так долго говорили? — начал меня тормошить батя. — Нехристи! Что за язык?!? Гыр-гыр-гыр, лают как собаки, ни черта не понять!

— Потом скажу, — отмахнулся я. Увидев, как он насупился, пояснил: — Говорят, новость тебе и Исабель сильно понравится, озвучу вам сразу обоим, чтобы не повторяться.

Мы почти завершили круг променада, когда я увидел стоящую вместе группу россиян. Митя мне приветливо кивнул, и я скорректировал нашу траекторию. Пять пар, стоят под ручку. Все смотрят на меня, кроме Куракина со спутницей — они стоят к нам спиной и кого-то обсуждают. Я невольно залюбовался — всё-таки какие наши девчонки красивые! Никакие испанки с немками и рядом не стоят!

— Ярослав, Пётр Алексеевич, здравствуйте! — Разумовский первым пожал нам руки. Он был искренне рад нас видеть, я же обратил внимание на красный след на его лице и немного напряжённую Гончарову.

— Привет! Как сам, всё в порядке?

— Всё супер! Закаляю характер, — он осторожно потрогал скулу.

— Давай, закаляй! Девушки, вы очаровательны! Родион… Александр, — я стал ручкаться с княжичами.

— Привет семейству Шонуровых! — к нам с торжествующей улыбкой развернулся Куракин. — Позвольте вам представить мою спутницу. Графиня Северная!

Графиня повернулась, и я в очередной раз выпал в осадок. В рот компот, да как так-то⁉ Вы что, сговорились все сегодня?!? Предо мной собственной персоной стояла ЕИВ Елизавета Романова — Канцлер Российской империи!!!

— Ваше Высочество… — пробормотал я.

— Тссс, Ярослав, я здесь инкогнито. В Испанию приехала обычная графиня Елизавета Северная. Вот, решила к тебе по-простому на праздник. Мог бы и прислать официальное приглашение, чай, не чужие люди, — уколола с вежливой улыбкой.

Я перевёл взгляд на батю, которого, казалось, сейчас хватит удар. Он налился дурной кровью и с остекленевшими глазами замер, боясь вдохнуть. Приобнял его и влил немного лечебной энергии. Наконец, он порозовел и перевёл дыхание: — В-в-вашество…