Считаю светильники на потолке, книжки на полке в шкафу, количество тюльпанов, которые почему-то стоят не в вазе, а в кружке в виде снеговика с серебристым шарфиком и почему-то носом. Как-то очень несочетаемо выглядит холодная весна и ярко-жёлтая, с брызгами зелени, весна.

— Ну что, — прерывает мои мысли доктор, у которой из-под шапочки выбилась прядь неожиданно розовых волос. — Плодное яйцо прикрепилось к задней стенке низковато, конечно, но…

— Я что… — не даю договорить фразу на каком-то непонятном для меня языке и хочу уточнить, но не выходит произнести вслух.

— Беременны? Да. Срок шесть-восемь недель. Вы не рады?

— Я не знаю, — давлюсь своими же словами, но мысли скачут так быстро, что я не успеваю их ловить, врач точно подумает, что перед ней сумасшедшая. — Это всё очень не вовремя…

— Нежеланная? — её лицо становится жёстче и холоднее. — Хотите записаться на прерывание?

Я не знаю. Не знаю. Не знаю!

— Я могу подумать?

— Можете. Но недолго.

Она объясняет сроки, последствия и ещё множество мелочей, которые я не запоминаю и прошу мне записать.

— Только подумайте хорошенько, это важное решение, — говорит она напоследок.

Мне нечего ответить, и я тихонечко прикрываю за собой дверь. Также тихо и аккуратно крадусь к выходу, боясь сломать тишину звуком своих шагов.

Усаживаюсь в машину и тут же отворачиваюсь к окну, с головой укутываясь в палантин. Машка вопросов не задаёт, а просто везёт нас домой.

Когда мы подъезжаем, у ворот обнаруживается Марк. Сейчас он точно лишний.

— Ты сегодня получше? — как всегда, с улыбкой и очень заботливо спрашивает он.

Хочу ему рассказать. Так много хочу рассказать, но будет совершенно несправедливо сейчас втягивать его в свою жизнь. Самой бы разобраться, как из этого выпутываться.

— Не приходи больше, пожалуйста.

46. Почему я?

Попросив Марка не приходить, развернулась и ушла. Не оглядываясь и не делая попыток объясниться. И он неожиданно послушал. Не появлялся все те дни, когда меня поглотили работа и побег от действительности. Только по утрам на крыльце каждый день меня ждала корзинка с ягодами, домашними маслом и хлебом. Это было очень трогательно и вкусно, но мою тревогу не снимало.

Теперь, когда всё известно, становится ещё страшнее. Холод пробирался вверх по ногам, постепенно захватывая всё тело, несмотря на тяжёлое одеяло, плед, тёплую пижаму и пушистые носки. Из окна открывался невероятно красивый вид. Солнце согревало воздух и февральское тревожное море. Блики плясали на волнах, ослепляя глаза даже здесь. Ветер доносил колокольный звон из храма по соседству, напоминая мне одну из поездок с Костей в командировку. Прячусь под одеяло с головой, и картинка становится реальнее.

В Питер я влюбилась насмерть с первого взгляда. Прилетели мы ночью, и единственное, что я смогла заметить за усталостью это то, как после раскалённого Краснодара, северная столица встретила нас свежим ветром и тёплым дождём. Дорога меня так вымотала, что я заснула в такси ещё до того, как мы успели отъехать от аэропорта. Так что первый взгляд случился только из окна квартиры, в которой мы поселились. Она была спрятана в одном из неприметных и запутанных двориков в самом центре. Подъём на пятый этаж оказался сложнее, чем на двенадцатый, и это отняло последние силы. Я упала лицом вниз на кровать и отказывалась шевелиться, хотя Костя заманивал волшебным видом из окна. Но мне было так лениво, что я отказалась даже перекатиться на спину ради этого. Утром отвертеться уже не получилось. Меня разбудило солнце, настолько неожиданно ворвавшееся в сон, что я резко поднялась с кровати. И увидела его.

Купол Исаакиевского собора заливало карамелью рассветное солнце. В окнах дрожали и переливались блики золота, скульптуры казались живыми, а множество гранитных колонн надёжно держали всю эту красоту на своих плечах.

Я открыла окно и вынырнула наружу почти до пояса, подставив лицо солнцу. На крышах домов высыхали последствия ночного дождя, ласточки радостно визжали в небе. Очарованная зрелищем, не заметила, как сзади подошёл Костя.

— Доброе утро, — прокладывая дорожку щекотных поцелуев от ушка к ключице, шептал он. — Выспалась уже?

— Нет. Но это так великолепно выглядит, что оторваться невозможно. Мы же туда сходим?

— Обязательно, но не в пять утра, — хриплый смех пробежался мурашками по всему телу, усиливая возбуждение, которое дарили наглые пальцы мужа. — Ты помнишь, что мы вчера обсуждали?

— М-м-м? — мурчу, совершенно не понимая, что он в такой момент от меня хочет.

— Ты согласилась завести ребенка, помнишь? Попробуем?

— Что, прямо сейчас? — заглядывая в его решительные глаза, сдаюсь.

Тогда у нас так ничего и не вышло, а по возвращении домой нас так поглотила работа и быт, что мы даже не заметили, как забыли о своём желании. Зато сейчас…

Ледяные руки укутываю в рукава, но согреться это не помогает. Прячу их под пижамную кофту и замираю, когда понимаю, что пальцы накрыли низ живота. Крупная дрожь, прошибающая моё тело разрядами тока, моментально исчезает. Я замираю, боясь пошевелиться, и даже дышу аккуратнее. Кажется, что любое движение может что-то необратимо сломать мне окончательно.

Зачем же ты сейчас пришёл ко мне, маленький. Я явно не та мама, которую ты искал. Уйди, мне тяжело, я тебя не просила.

Замечаю, как против всех моих мыслей и желаний тело продолжает действовать по-своему. Кончики пальцев поглаживают кожу живота. Когда осознаю свои движения, меня бросает в жар и моментально срывает с постели. Что-то хочется срочно сделать. Не дойдя до окна, разворачиваюсь, а зачем я туда вообще шла? Наматываю круги по комнате, бессмысленно перекладывая вещи с места на место дрожащими руками. Губы искусаны до крови, но мне этого мало.

Пробегая мимо бабушкиной спальни, увидела под столом новенькой мастерской коробочку с незаконченными работами и решила на этом остановиться. Хотя нужно было решить ещё одну проблему.

Я откладывала решение, что же делать с беременностью и звонком Косте, сначала на завтра. Не звонить же в двенадцатом часу. Потом дала себе время до субботы, чтобы не отвлекать от работы шокирующими новостями. До понедельника, потому что в субботу и воскресенье замоталась, догоняя заказы по графику. Просто забыла.

В четверг решила, что сообщать по телефону — это не самая лучшая идея. И пообещала себе, что в пятницу точно-точно поеду. Но, ещё не открывая глаз, почувствовала приступ тошноты