почти вальяжно укутывал спальню. Часы над дверью показывают половину второго. Как Машка до сих пор не пришла и вообще впустила его в дом?

— Костя, что ты здесь делаешь? — пытаюсь его спихнуть с кровати ногой, но ничего не выходит, тяжёлый зараза.

Он нехотя начинает ворочаться и щурится сонными глазами. Оглядывается, будто сам не понимает, где находится и падает обратно на подушки.

— Доброе утро, — потирает глаза и, подхватывая с тумбочки часы, застёгивает их на запястье.

Совершенно спокойные, будничные действия. Просто очередное утро, я почему-то проснулась в капризном настроении, а он не понимает почему.

— Жданов, я не любезностей от тебя жду, а информацию, что ты в моей постели забыл?! И как ты в дом вообще попал? — зло откидываю одеяло и спрыгиваю с кровати.

Не может же он дураком прикидываться? Ради чего?

— Вчера ночью приехал. Там тебе почты пришло много, заказы всякие. Вот привёз. А ключи запасные нашёл. Ты чего злишься, Мирок? Хорошо же сейчас спали в обнимку, — он улыбается, будто не было всей прошлой недели, не было скандалов и оскорблений, мы просто приехали на дачу отдохнуть.

Меня ужасно мутит от всей ситуации, от его улыбки, по-настоящему искренней, от неожиданно душного аромата его парфюма, от…

А вот последняя догадка меня добивает окончательно. Я мчусь в туалет, где меня выворачивает. Желудок пустой, но спазмы мучат меня снова и снова.

42. Начнём сначала

Провожу в ванной не меньше получаса в надежде, что Костя поймёт, что ему тут не рады и, наконец, уедет. Можно даже по-английски, я не обижусь. Лишь бы не видеть его сейчас. Особенно сейчас.

Принимаю душ, вымываю и тщательно высушиваю волосы. Мне так не хочется выходить, что я почти делаю укладку и даже на этом не успокаиваюсь. Перебираю ящики, в которых почти нет вещей. Вытираю дверку душа, чтобы не осталось никаких разводов. Набираю номер Машки, чтобы узнать, где она лазит и как вообще допустила появление Кости в доме. Даже если она спала ночью, то как могла не зайти ко мне до самого обеда?

— Привет, Малинка! Ну как прошло свидание? Хватило у твоего фермера сил кровать сломать? Ты дома уже? — спустя несколько гудков жизнерадостно отвечает Маша.

— Со вчера я дома, ты где? И как ты появление Кости проспала? — опираюсь на раковину и начинаю ревизию полок.

Раньше здесь можно было найти всё для всего и от всего. Может, я и ответы на вопросы случайно найду?

— Жданов припёрся? Да твою же… Я вчера вечером почти сразу после вас с Марком уехала к своим. Оставила записку на столе, дозвониться не смогла, — она шумно вздыхает и, судя по звукам, выходит на улицу. — Подожди, а почему ты домой вернулась?

— Это отдельная и очень сложная тема для разговора. Маш, ты мне очень нужна, приезжай, пожалуйста, — упираясь лбом в холодное зеркало, шепчу последние слова едва слышно.

— Сейчас, Малинка. И так собиралась уже. Пятнадцать минут потерпи и я на месте. Жданова только не слушай.

Сбрасываю звонок и машинально рисую на запотевшем от моего дыхания стекле сердечко. Я справлюсь. Обязательно справлюсь. Вытираю свои художества и решаюсь выйти.

У меня стойкое ощущение, что это всё уже было. Костя снова хозяйничает на кухне. В сковороде что-то булькает, пока он увлечённо нарезает зелень. Так и не надев футболку, разгуливает в одних домашних штанах. Желание обнять его со спины, поцеловать между лопаток никуда не девается. Не счесть сколько раз я любовалась его таким домашним видом, а теперь это кажется слишком интимным.

— Костя, что ты делаешь, почему всё еще здесь?

— Шакшуку, — отвечает, не оборачиваясь. — Ты же любишь её вымакивать хлебом прямо из сковороды.

— А ты не слишком поздно вспомнил о том, что я люблю? — швыряю в него фразу для начала разговора, который больше нельзя откладывать.

Костя откладывает нарезку, выключает плиту и поворачивается ко мне, вытирая руки полотенцем.

— Мирок, я накосячил. Не пойму сам, как влип в эти игры. Мне очень жаль, что ты всё это увидела.

— А если бы не увидела? Так бы и прятался с ней по кабинетам? — каждое слово во мне прожигает огромную дыру.

Но ад нужно пройти до конца. Иначе как найти выход?

Черты его лица некрасиво заостряются, становятся жёстче, руки, спрятанные в карманы, сжимаются в кулаки. На кого он так злится? На мои слова или на себя?

— Я что-то не так сказала?

— Всё так, Мирра, всё так. Я перед тобой виноват, не спорю. Прошлое только никак не могу исправить, — не спеша, словно боясь спугнуть, подходит ближе. — Но и без тебя не могу. Задыхаюсь дома. Вчера консьерж почту принёс, и я сразу к тебе поехал. Понял, что не смогу дождаться утра.

Замечаю, что он говорит только про себя и свои чувства. Неужели так было всегда, а я просто не замечала этого, будучи по уши в нём?

Костя принимает моё молчание за согласие и решает выдать пачку козырей. Исходя из его логики, выигрышных.

— Давай начнём сначала? Притворимся, что ты ничего не видела, и Макар этот… Марат… Или как его там… Ну, было и было. Забудем, — он почти сияет, произнося эти слова и всё ближе подбираясь ко мне. — Может, ребёнка родим, Мирок? Говорят, это помогает. Помнишь, мы хотели когда-то, а потом случились фирма, свадьба, ремонт. Всё завертелось, и нас незаметно разнесло по разным сторонам.

И снова он болтает, не давая вставить и слово. Следующий ход в программе — давить аргументами, после которых твоя точка зрения покажется ошибочной. Но мы до этого не дойдём. Когда он предлагает родить ребёнка, мне по-настоящему становится страшно.

Жданов всегда умел бить словами точно в цель. Это его попадание оказывается особенно метким. Рой моих мыслей одновременно перестаёт жужжать. В оглушающей тишине не слышен даже стук сердца. Я скрещиваю руки на груди, не только чтобы отгородиться от Кости, но и чтобы он не увидел, как дрожат мои пальцы. Не время сейчас проявлять слабость. Он больше не самый близкий и родной человек, и не должен увидеть, как я плачу.

— Костя, тебя по голове не били случайно? Что за ерунду несёшь? Ты уже привёл кого-то третьего между нами. Давай на этом остановимся. Пожалуйста, — о последнем прошу не только