Наследник помолчал, вздохнул и добавил:

– Удачи. И, если что, помните – Второй Юг или Навигатор. От Гайверов держитесь в стороне. Что-то узнаете – я вас приму. Вообще эта история с детерминантой Навигена дает нашему дому очень узкий коридор взаимодействия с командой Навигатора и его семьей; если вы двое в той команде, мы вас, э-э-э, негласно благословляем и не будем мешать. Если они спасут Мост, то переход правления вполне можно будет сделать и бесконфликтным. Если нет…

– То вы сбросите трон Гайверам прямо в клюв, а сами будете наблюдать из безопасности, как они платят по всем счетам, – горько сказал Ванг.

– Марш с Моста, – проскрежетал наследник, – в любую сторону, хоть вверх, чтоб духу твоего здесь не было! Гайверов ему жалко!

– Вверх, и немедленно, – сказал Ванг.

Наследник внимательно посмотрел на него.

– По возвращении первым делом ко мне. Там посмотрим, куда тебя выслать. Но здесь ты не останешься.

Ванг набычился, но вдруг вытащил из кармана лист бумаги, развернул и уставился в него. Наследник шумно выдохнул и посмотрел на меня. Я пожал плечами в таком же недоумении.

Ванг скомкал лист и засунул в карман обратно.

– То, чего я не собирался и не должен был спрашивать. Что такое Локи Хромоножка?

Наследник хмыкнул.

– Что такое, это верно. Во-первых, она иммунна к любой магии, известной на Мосту. Экспериментально известно. Во-вторых, есть свидетельства, что Бран Навиген неоднократно превращал ее в других людей и… говорят, даже животных сопоставимого размера. В-третьих, ее образ, м-м-м, внешности, речи и поведения не позволяет связывать ее ни с одним Югом, Севером и ни с одной из известных лоций. В-четвертых, Навиген утверждал, что создал ее сам, по образцу легенды о Поднятой Королеве. В-пятых, когда они со старшим Навигеном взломали ясли, за ними, само собой, побежала охрана, и именно Хромоножка… у нас погибло семь человек, и ты, между прочим, должен знать каждого из них по имени.

– Знаю каждого, – угрюмо отозвался Ванг, – но что ее дети делали в яслях?

– Мне никто ничего об этом не говорил, – тихо сказал наследник, – отец считал, что это было необходимо. Я не понимаю. Дети как дети. Детерминанта крошечная у обоих. Один из них – будущий предреченный правитель, и больше ничего никому не известно. Наверное, отец хотел держать источник беспокойства под рукой. Но, – наследник поморщился, – внутреннее расследование задним числом показало, что младшая девочка болела. А врача к ней почему-то не вызывали. Отец выслал двоих с Моста без права возвращения, а старуху Бигейль до сих пор держат под домашним арестом. Там правда было что-то нечисто.

Мы с Вангом ахнули. Бигейль! Статс-дама ясель!

Наследник вздохнул.

– Ее старший сын – вице-президент гильдии. И рукоположенный ученик гранд-мага, который, да не будет это для вас сюрпризом, тоже урожденный Гайвер. Чтобы вы не сунулись к ней, не приведи морской черт, с вопросами.

Мы откланялись и ушли. Ванг грыз ногти.

– Я домой, – сказал я брату. Или перекусить где-нибудь в долг и сразу в библиотеку? Чернила не закрыты, сохнут.

– Никакое не домой, – быстро отказал Ванг, – сейчас мы идем в цирк, там садимся на чердак, ну, у тетушки Клуан, и все-все-все в подробностях вспоминаем. Вместе, штурман, смекаешь?

Я смекнул.

– Тогда, может, лучше к Петеану?

– А где он, по-твоему?

Я пожал плечами. В разговоре с наследником… Внезапно я остановился. Я не называю его по имени даже мысленно, я не называю его братом – даже мысленно. Лиэм, мой младший брат? Нет, нет. Ванг, сын двоюродной сестры ее величества, – брат мне. А наследник – нет.

– Что?

– Ерунда, личное, – сказал я Вангу, – пошли туда, где Петеан, где бы это ни было. Еды стоит купить по дороге?

– Там Жур, – успокоил меня брат, – голодными не останемся.

Оказалось, что удалые моряки, налаживая контакты с хозяйкой, уже бывшей, монгольфьера, обаяли ее так, что сняли заодно и чердачок над цирковым складом, куда цирковые убирали сдутый монгольфьер в случае непогоды. Жур провалился сквозь пол чердака прямо в клетку с кем-то недостаточно дрессированным – а может быть, этот кто-то просто испугался, и, в общем, Петеану пришлось лечить обоих, но, как ни удивительно, на Журе больше всего пострадал китель. Мичман вшивает новый рукав, потому что денег на новый китель у него нет и не предвидится. Шьет Жур плохо, уже дважды все распарывал.

Монгольфьер потрясающий, регулировка горелки простая, но сетка уже старая, так что пришлось перебрать все узлы и оснастку, часть концов заменить. Корзина крепкая, балласта достаточно, можно лететь хоть завтра. Есть сложности с заправкой горелки на ходу; но Петеан говорит, что на замену бутыли со спиртом уходит самое большее пара минут, а монгольфьер за это время даже не просядет.

Я слушал, как тарахтит брат, и думал, что он все-таки очень расстроен. Наследник честно – насколько я могу судить – подтвердил догадку Петеана о том, что Гайверы избраны козлами отпущения. Тому, кто будет править Мостом в день, когда исчезнут все пути, придется невесело. Огромное население, которое привыкло кормиться с торговли. Даже рыбу выгоднее не ловить самим, а привозить с Третьего и Второго Севера, рыбацких лодок возле самого Моста – десятка два-три, не больше.

Что-то я упустил, как обычно.

Что-то важное.

Ничего, будем рассказывать старому магу – вспомним. Хорошо, что у нас с Вангом такой разный образ мысли – мы наверняка запомнили совершенно разные моменты разговора.

Так оно и вышло. Ванг протащил меня по невероятно вонючим деревянным задворкам, у меня аж слезы потекли. За стенкой кто-то вздыхал и ронял мешки с мукой. «Там слон», – коротко пояснил Ванг, и мы повернули в какой-то совсем уже крошечный закуток, брат жестом фокусника выдернул сверху складную деревянную лестницу.

– Тут всерьез продумано, – мечтательно сказал он, – я слышал, у них раз тигр убежал, так он эту лестницу опустить не смог, тут его и поймали обратно.

– А выходить отсюда… тоже только здесь? – спросил я с опаской. Хорошо морякам в бриджах и сапогах, а в мантии тут не наскачешься туда-сюда.

– Еще на арену с верхнего выхода. Там сейчас никого, тихо, – успокоил меня Ванг, и мы полезли по лесенке.

Там нас обняли, усадили, накормили и напоили, после чего Жур с явной неохотой вернулся на крышу, под открытый солнечный свет, уселся ноги калачиком и принялся ковыряться иглой в остатках кителя.

– А где сам монгольфьер? – полюбопытствовал я. Петеан молча поднял палец. Ванг с трудом встал из-за крошечного столика, вытянул руку и приподнял крышу комнаты целиком. В щель были видны только какие-то бесчисленные веревки и угол, обтянутый веревочным же плетением.

– Не важно, – нетерпеливо сказал Петеан, вытаскивая из-под стола бумагу, чернильницу и наливное перо, – рассказывайте.

Мы рассказывали.

В какой-то момент Петеан отложил перо и поморщился.

– Магояд? Это синцерус теперь так