– Что это значит?

– Ваша команда противоречит этическим нормам What-I-Need и об этом поступило соответствующее сообщение.

– И что теперь будет? – спрашивает Мартин. – Теперь явится виртуальная полиция и арестует меня или что?

ДИ-ДЁ-ДИ-ДЮ.

– Вот те на! Теперь серьезно, Кусок дерьма, – говорит Мартин. – Что это значит?

– Я не имею никакого отношения к вашему уровню, мой король.

– Я не могу выиграть, что ли?

– Нет, – отвечает голос. – Это не игра.

Мартин отодвигает штору. Дрон все еще здесь. В этот момент у другого окна появляется пицца-дрон.

– Что, черт возьми!.. – кричит Мартин и открывает окно.

– Извините, – говорит дрон. – Я не знаю, что со мной сегодня. Ничего подобного еще никогда не случалось.

– Я заказывал эту пиццу вчера вечером, – жалуется Мартин.

– По техническим причинам возникла задержка в технологическом процессе, – говорит дрон. – Пицца вам больше не нужна?

– Нужна, – бормочет Мартин. – Давай сюда.

Он берет коробку и открывает ее. И хотя он специально использовал новую службу доставки, на пицце опять лежали анчоусы.

– Я ненавижу анчоусы!

– Пожалуйста, дайте мне оценку, – говорит пицца-дрон.

Мартин выбирает анчоусы из пиццы и бросает их в окно прямо в дрона.

– Вот! Вот твоя оценка!

ДИ-ДЁ-ДИ-ДЮ.

Мартин закрывает окно. Дроны и не собираются улетать.

Еще один дрон появляется у третьего окна. И снова «умная рубашка» передает сообщение об аномалии частоты сердечных сокращений у Мартина в страховую медицинскую компанию. Четвертый дрон скребется в последнее окно. Теперь они висят там в ожидании.

Этот сценарий знаком каждому, кто видел ужастик, созданный вдохновленным Хичкоком режиссером, под названием «Дроны».

– Что-то, – бормочет Мартин, – что-то здесь не так.

Небольшой беспилотный разведочный самолет SKY-SPY-3 все еще ведет наблюдение за заброшенным зданием в Машинном квартале. Он не может распознать женщину, которая в этот самый момент открывает тяжелую стальную дверь, потому что у нее на голове свисающий на лицо пестрый платок и солнечные очки с большими отражающими стеклами. Но это – женщина. Далее следует сообщение.

Среди полного беспорядка, на одном из своих письменных столов, поджав по-турецки ноги, сидит Старик и крутит мегакубик Рубика 13 x 13.

Неожиданно кто-то стучит в бронированное стекло, которое отделяет его зону от той части помещения, в которой могут находиться (очень редко) гости.

– Привет, детка, – говорит Старик, не отрывая взгляда от своего кубика.

Кики вновь стучит в стекло. Старик, не вставая, протягивает руку под стол, и часть бронированного стекла ползет вверх.

– Как только ты можешь так жить? – спрашивает Кики, освобождая стул.

– Хороший вопрос, детка, – говорит Старик. – И ответ будет такой: более или менее.

Кики находит место на одном из столов и ставит на него коробку.

– Вот. Я принесла тебе кусок пирога.

– Ты сама его испекла?

Кики рассмеялась.

– Да, совершенно точно… – говорит она[20].

– Его испекла твоя М.А.М.А.?

Кики кивает.

– Тогда его можно даже есть, – соглашается Старик.

Все это время он продолжал вертеть свой кубик, при этом ни разу не подняв взгляда.

– Оставь, наконец, эту дурацкую штуковину! – кричит Кики.

Старик вздыхает, кладет кубик в сторону и прямо перед ним щелкает пальцами, после чего небольшие моторчики внутри кубика начинают его собирать. Разумеется, максимально быстро.

– Настоящий кубик Рубика, – говорит Кики. – Ты сам его сделал?

– Будем считать, что это хобби.

– Но ты тратишь на это свое время…

– Но ведь его надо на что-то тратить, детка.

– Это правда, – говорит Кики и протягивает ему кусок пирога.

– Он без сахара?

– Да.

– И без насекомых?

– Вероятно.

Старик съедает половину за один укус.

– Ты уже слышала мой новый любимый анекдот от машины шуток? – спрашивает он с набитым ртом.

– Тот самый, с Курцвейлом?

– Нет, нет. Совсем новый. Слушай: два влюбленных андроида создают себе ребенка. Когда они завершают процесс, то включают его. Ребенок смотрит на маму-андроида и говорит: «Мамашина!»

Старик хихикает.

Кики мягко улыбается и вздыхает.

– Но он не очень смешной, – говорит она.

– Да, но зато понятный!

Старик вновь берется за пирог, и весь кусок исчезает у него во рту.

– На что же ты тратишь свое время? – спрашивает он.

– Ты слышал когда-нибудь о «праве на забвение»?

– Конечно. Это очень разумная вещь.

– Разумная вещь?

– Да, разумеется. Это ужасно, когда ни один промах не забывается. Это совершенно испортило людей. Причем, что интересно, в двух противоположных направлениях. С одной стороны, есть совершенно нормальные молодые люди, которые боятся каждого неверного шага. Они невыносимо скучны.

– Ты имеешь в виду детей, которые в начальной школе думают о своей жизни? Или тинейджеров, которые работают над своим «фирменным знаком»?

– Да. А с другой стороны – люди, которые считают, что если уровень понизился, то жизнь становится удивительно простой!

– «Низкоуровневые», – говорит Кики.

– Самая трудная асоциальная группа, загнанная в состояние длительной провокации.

– Но я говорила вовсе не о первоначальной идее, – признается Кики. – Я имела в виду уровневую возможность, которая из этого вытекает.

– Ты знаешь, как до этого дошло? «Право на забвение», согласно закону, должно действовать для всех. Просто интернет-концерны это всегда игнорировали, потому что это напрямую затрагивает источник их прибыли. Только богатые люди могли позволить себе адекватных адвокатов и соответствующие процессы, чтобы реализовать право. Правда, они делали это так часто, что концерны это стало раздражать. Процессы стоили больших денег и времени. Поэтому кому-то в голову пришла блестящая идея предлагать все в качестве услуги. Как уровневую возможность. С тех пор люди с уровнем выше 59 могут сказать системе, что вещи, которые они учинили в юности или вчера вечером, должны исчезнуть из Сети. И тогда все удаляется.