– Да. Батончик называется «шокотаракан». Разве ты никогда об этом не слышал?

– Мои фильтры до сего времени уберегали меня от этого.

– Не будь ребенком, – говорит Кики и откусывает от своего батончика. – В детстве я ела их постоянно.

Петер берет надкусанный батончик и критически изучает его. Он не видит никаких следов от насекомых. Ни щупалец, ни крылышек, ни ножек.

– Ты ведь меня разыгрываешь, – говорит он.

– Абсолютно нет, – возражает Кики. – Я знаю, что вы здесь, наверху, в мире состоятельных людей, находите это омерзительным, но без ферм по разведению насекомых у нас здесь, внизу, возникла бы огромная проблема голода.

– Меня еще никто не причислял к состоятельным людям…

– Кто из нас двоих является приятелем Генрика Инженера?

– Я ему не приятель…

– А если ты думаешь, что у тебя было трудное детство…

– Я так совсем не думаю.

– Разве нет?

– Я этого никогда не утверждал!

Петер в нерешительности все еще держит батончик большим и указательным пальцами.

– Давай ешь, – говорит Кики, – или рафинированный господин ест только бедро археоптерикса, тушенное в молоке мамонта?

Петер делает глубокий вдох, потом выдох и еще раз откусывает от батончика.

– И? – спрашивает его Кики.

– Хрустящий.

Кики смеется.

– Скажи, прежде чем я уйду, что будет теперь? – спрашивает Петер. – Мы опять вместе или как?

– Мы еще никогда не были по-настоящему вместе.

Петер недоуменно поднимает брови. Его осенило.

– Как, – удивляется он, – в таком случае ты могла порвать со мной, если мы не были вместе?

– Просто так, – отвечает Кики и щелкает пальцами.

В четверть пятого утра Мартина разбудила печальная мелодия на его смарме, который воспроизвел ее с максимальной громкостью: ДИ-ДЁ-ДИ-ДЮ. Большую часть своей жизни Мартин не слышал этой мелодии. Между тем он очень хорошо знал, что она означает: он опять опустился на один уровень. Это как игра самого дьявола. Неважно, что он делает – с тех пор как он пытается опять подняться, он почти каждый день опускается на один уровень. По этой причине он недавно целый день провалялся в постели. В качестве эксперимента. Он просто весь день ничего не делал. Тем не менее вечером он опять опустился на один уровень. А может быть, не «тем не менее», подумал он позже, а «именно поэтому». Весь день проваляться в постели – это подозрительно и похоже на депрессию. А депрессия плохо сказывается на собственном уровне. Это понимает даже Мартин. Но сейчас он за ночь потерял один уровень. Но это ведь абсурд! Как это вообще возможно? Что он должен был сделать за ночь? Может быть, ему приснился дурной сон? Он не может вспомнить. И вообще… Насколько ему известно, сны еще пока не измеряются. Что, конечно, не связано с тем, что еще не прошла апробация. Извлекать неосознанные желания из снов и использовать эти данные, чтобы атаковать людей еще более персонализированными предложениями… При этой мысли наверняка у каждого в высшем руководстве What-I-Need и TheShop возникнет эрекция или затвердеют соски. И извлечение будет только первым шагом! Размещение продукции во сне – многочисленные оргазмы у боссов. Здесь просыпается ребенок и говорит: «Папа! Я снова видел во сне маму-одиночку Барби. Купи же мне ее, наконец! Я хочу, чтобы эти сны прекратились».

– Скарлетт, – говорит Мартин. – Есть уже технологии, с помощью которых измеряются сны?

– Над этим работают, – отвечает очень чувственный голос персональной цифровой помощницы Мартина. Она похожа на Скарлетт Заключенную, любимую истребительницу монстров Мартина. Это не случайность, а уровневая возможность.

– Что это значит? – спрашивает Мартин.

– Результаты первых испытаний по измерению снов исследователями What-I-Need были многообещающими. В настоящее время подбирают испытуемых для следующего теста. Если вы хотите, я могла бы вас записать.

– Ни в коем случае.

– В этом нет вообще ничего неприятного.

– Но я все равно не хочу.

– Вас не будут помещать ни в какую лабораторию или клинику. Вам просто пришлют удобный сенсорный шлем, так называемую «шапочку для сна». Вы должны будете надевать ее перед сном. И это все.

– Нет.

– Испытуемые второго испытательного тура получают 32-процентную скидку на все предложения, которые извлекаются из их снов.

– Ты оглохла? – кричит Мартин. – Я сказал «НЕТ»!

– Я не оглохла.

Потом голос замолкает.

– Скарлетт, ты обиделась?

– Нет.

– Ты поняла, что я сказал?

– Да, поняла.

– О’кей.

– Поняла.

Мартин задумался.

– Покажи мне мой депозит.

Ведь эксперты утверждают, что самый быстрый путь для повышения уровня – это заработать как можно больше денег. Мартин смотрит на свой смарм и изучает числа и диаграммы. Те деньги, которые ему перечислил отец, он инвестировал по всем правилам искусства. Это означает, что он доверил это алгоритму.

– Это немыслимо!

Но его инвестиции оказались под несчастливой звездой.

Все акции, которые он накануне купил, за ночь сползли в минус.

– Покажи мне курсы всех акций, которые я вчера продал.

Все красные числа мгновенно становятся зелеными, и все стрелки поворачиваются и указывают вверх.

– Бред какой-то!

Бредом Мартин называет следующее: едва он покупает акцию, как она начинает терять свою ценность, а именно – ровно до тех пор, пока он снова ее не продает. Конечно, Мартину понятно, что это ложная корреляция[19].

Мартин пытается вновь заснуть. Зачем эта мерзкая штуковина его вообще разбудила?

Он был почти уверен, что накануне вечером специально выключил звук на своем смарме. Завтра вечером он просто отключит его. Но возможно ли это вообще? Вероятно, нет. Он осматривает свой смарм со всех сторон. Кнопок, конечно, нет. Он просматривает меню.