Пока брат приехал, я успел позавтракать. Да что там – обожраться. Все эти дни на грани аппетита у меня не было от слова совсем. А тут просто волчий голод проснулся. В топку летело все – чизбургеры, картошка, крылышки, от остроты которых слезились глаза. Словом, когда Ринат подъехал, я с трудом шевелил ногами. Сытый. С закрывающимися на ходу глазами.

- Ничего себе, – присвистнул брат. – Это что?

- Машкино барахло. Надо ей комнату подготовить. На будущее.

Ринат открыл багажник, и мы начали в четыре руки заталкивать в него вытянутые коробки с комплектующими к кроватке, матрас, огромные упаковки с постельным. И чуть поменьше. Со стерилизатором, бутылочками и погремушками.

- Значит, Машка будет жить с тобой?

- А где ж ей еще жить?

Наши взгляды с Ринатом встретились. Аккурат над стульчиком для кормления, который я тоже купил.

- И правда, - пожал он плечами. И я повторил его жест. Потому как никаких других вариантов тут быть не могло. В этом я не сомневался.

Уже в дороге меня окончательно одолел сон. Ринат растолкал меня лишь у подъезда. Пока все подняли, пока сгрузили в огромную кучу у стены в небольшой комнате, которую я раньше использовал под кабинет.

- Ну, что? Тебе помощь нужна, или я могу быть свободен?

- Конечно. Дальше я справлюсь сам. Спасибо, что подбросил, – с абсолютной уверенностью заявил я, но когда дело дошло до сборки кроватки, от этой уверенности не осталось и следа. Я пялился то на приготовленный инструмент, то на инструкцию. Бестолково прикладывал одну перекладину к другой, но, провозившись несколько часов, не продвинулся ни на шаг. Недолго думая, решил, что на свежую голову дела пойдут лучше. Завалился спать. Но когда ближе к ночи проснулся и по новой засел за сборку, чуда, как вы понимаете, не случилось. Зато препятствия не на шутку распалили мой азарт. Поэтому, когда Ринат отправил ко мне на подмогу Тёму, я мужественно отказался от его помощи. И пусть это было глупо, я понимал, что брат-краснодеревщик соберет эту кровать в два счета, но… Мне было важно это сделать самому. Для будущего. И не спрашивайте, почему это значило для меня так много.

Ситуация сдвинулась с мертвой точки, когда я, с подсказки того же Тёмы, нашел на Ютьюбе ролик, в котором профессиональный плотник собирал точно такой же, как у меня, манеж. Ролик впечатлил меня тем, что длился всего семь минут. Тогда как я уже семь часов бился над тем, что и в какой паз вставить.

К утру кроватка была готова. Я растолкал спящего на диване брата, чтобы с гордостью продемонстрировать ему результат:

- Неплохо, - зевнул тот, - только вот этот бортик, по-моему, задом наперед прикручен. Иначе с чего бы этой планке торчать?

- Ай, ну тебя! – насупился я, дотошно изучая косяк. - Завтра переделаю.

- А сейчас что?

- А сейчас на работу. Подбросишь? А то я машину у ТЦ оставил.

- Подброшу. Чего не подбросить? Может, ты мне и племянницу покажешь, а?

Я лишь пожал плечами. Машке очень повезло с дядьками – это факт.

- Слушай, Тём, - я остановился у двери. - А ты-то сам, как? Я с этими событиями в такой запаре, что давно у тебя не спрашивал.

- Я в норме. Наслаждаюсь холостяцкой жизнью.

- И как оно?

- Отпад! – излишне весело улыбнулся младший. - Ты мне еще завидовать будешь, – кивнул в сторону кроватки. - Когда тебя семейная жизнь засосет.

Тёма, конечно, шутил, но я почему-то задумался… А буду ли я завидовать? И вдруг с удивлением, граничащим с шоком, понял – нет. Не буду.

За исключением некоторых деталей – как то нахождение Ариши и Машки в больнице, мне нравилась моя новая жизнь. Нравилось собирать кроватку, нравилось бродить среди рядов с куклами в Детском мире, держать Машку на руках. Нравилось то, что я чувствую в те редкие моменты, когда дочь открывает свои глазки и сосредоточенно, как будто потусторонним взглядом, изучает мое лицо. Но еще больше мне нравится представлять… Как я возвращаюсь домой, а там Ариша. Играет с дочкой на диване, или топчется у плиты, что-то напевая под нос. И я ей рассказываю, как отработал. А она понимающе качает головой. Или соглашается со мной, или спорит... Или советует что-то. Или, может, даже перебивает меня, чтобы рассказать какой-то забавный случай из своей африканской практики. Если там, в том аду, было хоть что-то забавное.

И моя самая любимая мечта – как я реабилитируюсь за тот первый раз. Как люблю её. Нежно, тягуче, пока её удовольствием не вытолкнет за грань. А потом, не сдерживаясь, в полную силу – уже для себя.

Ринат был прав. Ариша идеально мне подходила. А я – дурак, что позволил собственным комплексам встать между нами. Нужно было ее за шкирку взять еще тогда, затолкать… да куда угодно, хоть в подсобку для хранения швабр, и на пальцах ей объяснить, что не дело это - смеяться над промахами больших дядей. Что угодно, лишь бы все сложилось иначе, ну а теперь что остается? Небо благодарить, что отделались малой кровью. Что все живы. И почти здоровы. А в остальном – выхожу, вынянчу. Обеих.

До места домчали быстро. Успели заскочить к Машке, пока не набежал персонал. Она, как всегда, спала. Я осторожно вынул ее из инкубатора, чтобы Тёма мог разглядеть племяшку получше. Поцеловал в лобик – там, где шапочка. Касаться кожи боялся – она такая нежная у Машки, а у меня даже после недавнего бритья – щетина.

- По-моему, ей повезло. Она не на тебя похожа.

- Эй! – возмутился я. Осторожно вернул малышку на место и шутливо ткнул брата в бок. Потом спохватился – время поджимало, а мне еще нужно было перед работой отчитаться перед Аришей о проделанной работе. Не зря ведь я сфотографировал кроватку.

Артём подкинул меня к родному отделению и уехал. Я взлетел к себе на этаж, быстро переоделся и уже так помчал в палату к Арише. А там никого. И в голову ведь ничего хорошего в такие моменты не лезет! Только самое худшее. Меня бросило в холодный пот. Но когда я уже потянулся к дверной ручке, чтобы узнать у дежурного врача, какого черта случилось, открылась дверь, ведущая в туалет. От облегчения телом пронеслась дрожь.

- Что же это ты вытворяешь? – прошипел я, бросаясь навстречу Арише на костылях. Бледная, как полотно, она упрямо стиснула челюсти и выпятила подбородок:

- Встаю! Следуя вашим рекомендациям.

- Это нужно делать осторожно! Под контролем! А если бы ты упала?! У тебя операция была! На селезенке… Господи.

Вот именно. Господи. Я врач! И привык уже ко всякому. К тому же ничего такого не случилось. Просто дикий страх за нее выходил за рамки привычного. Вот я и пылил. Опять наверняка все портя. Зажмурился. Посчитал до трех и снова открыл глаза, готовый, если потребуется, извиниться за резкость. Готовый к тому, что она опять взбеленится, но совершенно не подготовленный к неуверенности и какой-то трогательной робости в ее глазах.

- Извини… – прошептали мы синхронно и улыбнулись. Почти в то же мгновение ее улыбку слизала боль, но я ведь успел ее запечатлеть в памяти. Припрятать, чтобы потом наедине с собой поразмышлять о том, что она означала? А пока осторожно обхватил Аришу за талию.