Над нами с грязного ночного неба снова спускается на площадь корабль второго взвода. Я задерживаю дыхание, когда он пролетает мимо высотки, с которой один из пулеметов недавно поливал Валькирию-Шесть-Один бронебойными очередями, но корабль минует крышу без всяких проблем.

– Треть километра, ребята, – говорит сержант Фэллон. – Почти добрались. Не знаю, как вы, а я вполне готова залезть в душ и спустить пар с кем-нибудь в постели.

– Аминь, – хохочет Стрэттон.

– Слишком уж тихо стало, – говорит идущая впереди Джексон. – Они все баиньки пошли, что ли?

Я собирался было заметить, насколько шаблонна ее реплика, но что-то впереди отвлекает мое внимание. В окне отдаленного здания видны вспышки, и я опознаю их источник как раз перед тем, как грохот пулеметного огня достигает звуковых сенсоров моего шлема.

– В укрытие! – ору я и ныряю влево, в дверной проем, обеспечивающий хоть какую-то защиту. Дисплей шлема мигает, когда компьютер обновляет вектор угрозы и позицию врагов на тактической карте.

– Высотка на двенадцать часов, третий или четвертый этаж сверху!

Несущиеся от здания трассы в темноте похожи на лазерные лучи – такие красные, из старой кинофантастики, а не невидимые высокоэнергетические импульсы реального лазерного оружия. Первая очередь ударяет прямо перед нашим отрядом, и раскаленные пули отпрыгивают от асфальта.

Прямо передо мной отряд разбегается в поисках укрытий, но в этом квартале их почти нет, и ни одно не может остановить пулеметную очередь. Стрелок, должно быть, какое-то время следил за нами и открыл огонь, только когда рядом не было переулков и лишь стены домов обрамляли дорогу с обеих сторон. Ближайший поворот в нескольких десятках метров впереди, но с таким же успехом он мог бы быть за километр от нас.

Сержант Фэллон падает на одно колено, прицеливается и стреляет в источник очередей. До высотки примерно полкилометра, это почти предел возможности наших винтовок. Ее М-66 звучит слабо, как игрушка, по сравнению с громовыми раскатами отдаленного пулемета. Стрэттон и Джексон следуют примеру сержанта и тоже открывают огонь.

Пулемет на мгновение умолкает, а потом возобновляет стрельбу. В этот раз очередь попадает в цель. Я с ужасом наблюдаю, как поток бронебойных пуль протягивается к Стрэттону и касается его, опрокидывая на спину.

Краем глаза я замечаю движение и, обернувшись, вижу ствол винтовки из-за края крыши позади нас. Там, наверху, передвигаются, занимая позиции, люди, и у меня сводит кишки от осознания, что местные вовсе не сдались. Засада была нехитрой, но мы зашли прямо в ловушку.

Вдалеке снова выстрелы. У пулеметчика неплохая огневая дисциплина. Он стреляет короткими очередями. Кто бы это ни был, он совсем не новичок. Хансен толкает меня влево, к дверному проему, а сама ныряет следом, и новая очередь проходится по асфальту у наших ног. Я врезаюсь в дверь подъезда. Поликарбонатные панели дрожат от тяжести моей упакованной в броню туши. МАРС соскальзывает у меня со спины, и я приземляюсь сверху. Мы на карачках убираемся с крыльца, бронебойные пули свистят всего лишь в паре метров справа. Одна из них ударяет в угол дверного проема и отбивает кусок бетона, который сыпется на нас мелкой крошкой.

На тактическом экране я вижу, что иконки еще двух членов отряда ярко вспыхивают, крича «Требуется медик!». Один из них – Патерсон, врач нашего отряда. Остальные двигаются вперед, к ближайшему переулку, но пулеметчик с нами еще не закончил. Следующая очередь роняет еще одного из моих сослуживцев, но я не могу разобрать которого.

Хансен поднялась на ноги и отстреливается от кого-то, прячущегося на крыше.

– Грейсон, открой эту сраную дверь, – непринужденно говорит она, кивая на подъезд слева от меня.

У меня не осталось дробовых гранат, а для выстрела бризантной придется выйти на дорогу, чтобы нас не зацепило взрывом. Резиновые гранаты просто отскочат от дюймовой толщины поликарбонатных дверных панелей. Я переключаю винтовку в произвольный режим, выбираю вариант «Длинная очередь» и начинаю стрелять в центр двери. Вспышка дульного пламени освещает проход, и винтовка начинает изрыгать содержимое магазина на скорости двести выстрелов в минуту, тридцать три игольно-острых высокоплотных вольфрамовых флешетт в секунду. Их поток с легкостью прогрызает поликарбонат, и пару-тройку секунд спустя вся верхняя часть двери осыпается водопадом осколков пластика.

Оконной панели больше нет, и теперь я могу протянуть руку сквозь дыру и активировать аварийное отпирание. Я распахиваю дверь плечом, оборачиваюсь и вижу, что Хансен упала на спину и каблуками заталкивает себя в проход. Ее винтовка валяется на земле. Я нагибаюсь, хватаю Хансен за шлем и тащу внутрь, прочь от линии огня. В полной экипировке она весит килограммов девяносто, но у меня в крови столько адреналина, что я заволакиваю ее в темный подъезд, даже не выпустив винтовку из второй руки.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, в ответ она стонет. В ее броне дыра, как раз там, где грудная пластина соединяется с наплечником.

– Дай мне пушку, – говорит она. – Я могу стрелять другой рукой.

– Сиди спокойно, – говорю я. Магазин моей винтовки снова почти пуст, я вытаскиваю его и заменяю новым, из кармашка на левой ноге. Потом отдаю оружие Хансен.

– Возьми пока эту.

Я возвращаюсь в дверной проход и подбираю МАРС. На улице снова слышен стук пулемета. Мой тактический экран показывает только символы, поочередно мерцающие синим и красным, – тяжелые ранения. С крыши на той стороне улицы выглядывают несколько голов. Я перекладываю ракетницу в левую руку и достаю пистолет, который затолкал в разгрузку на корабле. Ощущать его в руке странно и непривычно – я пользовался таким только в учебке, знакомясь с легким стрелковым оружием, – но компьютер в броне немедленно распознает его, меняет режим прицеливания и отображает количество патронов внизу дисплея.

В пистолет помещается лишь двадцать пять пуль, одна десятая винтовочного магазина, но на небольшом расстоянии он полезнее, чем пустые руки. Я беру на мушку одну из голов на крыше и стреляю. Пистолет коротко рявкает, и голова резко пропадает из моего прицела. С крыши доносятся крики, показывается еще одна голова, на этот раз скрытая стволом винтовки. Я отмечаю, что нацеленное на меня оружие очень похоже на армейскую М-66. Быстро выпускаю еще три пули, и стрелок исчезает. Его оружие падает с крыши вниз и с клацаньем ударяется о землю. Пока что с головами на крыше покончено.

Я запихиваю пистолет обратно в разгрузку и вскидываю МАРС на плечо. В отдалении пулеметчик переходит на совсем короткие очереди, два-три выстрела за раз, явно чтобы поберечь патроны, но и не дать нам высунуться. Дисплей ТакЛинка показывает, что Хансен уходит вглубь коридора слева от меня, а остальной отряд сгрудился в переулке в тридцати метрах отсюда. Согласно экрану, больше половины из них воевать не способны.

Стрелять из МАРС чертовски просто. Мы отрабатывали ее применение раз десять, и по какой-то странной причине я слышу голос сержанта Берка с его незабвенными инструкторскими интонациями, пока мои пальцы выполняют необходимые для подготовки ракетницы действия.