— Извините, пожалуйста, — пробормотал я, — мне нуженгосподин Цфасман.

— Простите, кто говорит?

— Это подполковник Литвинов из службы охраны. Я хотелуточнить один вопрос.

— Простите, это о финансировании базы?

— Нет. По другому делу. — Извините, как вы назвались?

— Подполковник Литвинов из службы охраны. — Женщина,очевидно, мучительно думала, соединять ли меня с шефом.

— Все же по какому вы вопросу? — спросила она.

— Он сам знает, — уклонился я от ответа. Скажи такомуцерберу, что по личному, она сразу повесит трубку.

— Подождите минуту, — сказала она, — я попытаюсь его найти.

— Хорошо, — согласился я и секунд двадцать ждал, пока онавдруг не сказала: — Марк Александрович на проводе.

— Слушаю вас, — раздался голос банкира. Очевидно, он ехал вмашине, я услышал сигнал водителя.

— Извините меня, Марк Александрович, — сказал я, даже незная, что полагается говорить в таких случаях. — Я по поводу лечения.

— Какого лечения?

— Мальчика. С вами уже говорил Семен Алексеевич…

Едва я назвал это имя, банкир как с цепи сорвался.

— Никто со мной не говорил! Никакого мальчика я не знаю. ИСемена Алексеевича не знаю. И про лечение первый раз в жизни слышу.

— Извините, — ошеломленно сказал я, — но…

— Я же вам русским языком говорю — ничего не знаю. И мненикто не звонил. Извините меня, но это недоразумение. До свидания.

— До свидания, — сказал я машинально. Меня словно токомударило. Получалось, что Семен Алексеевич мне врал, когда говорил, чтодоговорился о спонсорской помощи со Цфасманом. Но этого не может быть! Какойсмысл ему врать? Тогда получается, что врет банкир. Судя по его реакции, этовполне логично. Но почему он так испугался? Может, боится, что убийство СеменаАлексеевича свяжут с его именем? Ничего не понимаю.

В этот момент я думал не столько о чувствах банкира и дажене о погибшем начальнике, сколько об Игоре, которого нужно спасать. Выход один:срочно найти человека и сдать ему мою квартиру. Хотя бы на один год. Или надва. В этом случае денег может хватить, думал я, совершенно выбитый из колеинепонятной для меня выходкой Цфасмана.

Я встал и отправился в другой кабинет, куда столько раззаходил, когда был жив его хозяин и где работали сейчас Зоркальцев и Кислов.Они тщательно обыскивали весь кабинет Семена Алексеевича, надеясь обнаружить внем хоть какие-нибудь следы, которые могли нам помочь.

В сейфе лежали обычные материалы, о которых я знал. Вернее,они были не совсем обычными. Секретными и совершенно секретными. И ничего, чтомогло бы навести нас на разгадку тайны убийства. Я остановился рядом и смотрел,не вмешиваясь в работу коллег. Настроение у меня было такое паршивое, что нехотелось даже ни с кем разговаривать.

— Стоило более основательно поговорить с его женой, —заметил Зоркальцев. — Возможно, она могла подсказать нам какие-нибудь детали.

— Ты же видел, в каком она была состоянии, — возразил я ему.— Нет. Ничего нельзя было расспрашивать. Да я и не хотел. Пусть Лобанов завтрас ней поговорит.

Зоркальцев не стал возражать, продолжая осмотр. В записнойкнижке-календаре, которая лежала на столе, было помечено несколько фамилий. Втом числе и моя. Моя была подчеркнута.

— Вы вчера заходили к Семену Алексеевичу? — спросил меняЗоркальцев, читая фамилии и поднимая голову.

— Заходил. И даже два раза, — сказал я, отходя к окну.

— Странно. Около вашей фамилии он поставил вопрос, — показална книжку Зоркальцев. — Видимо, он что-то хотел у вас узнать. Или ему что-тобыло непонятно?

— Наверное, что-то было непонятно, — ответил я,поворачиваясь к нему. Подошел ближе к столу и взглянул на эту чертову книжку.Так и есть, пунктуальный Семен Алексеевич записал мою фамилию и рядом поставилбольшой знак вопроса. Милый, добрый человек. Он действительно хотел мне помочьи не забыл о том, что нужно позвонить банкиру. Я увидел, как от моей тянетсядлинная черта к другой фамилии — так и есть, Цфасман. Марк Александрович.

— И здесь есть черта, соединяющая вашу фамилию с фамилиейЦфасмана, — показал мне на запись Зоркальцев.

— Может быть, вы говорили о нашей базе? — спросил Кислов,оборачиваясь к нам. Он как раз в это время вытаскивал книги из книжного шкафа.

— Нет, не помню, — быстро ответил я, снова отвернувшись. Нуне стану же я им рассказывать, как меня только что кинул этот банкир. Не хочетон давать деньги, ну и пусть ими подавится. Он ведь кинул не только меняодного, но и покойного Семена Алексеевича. Зачем я буду его память тревожить,выставлять его в таком виде? Он ведь деньги просил для лечения моего сына. Аесли узнают, что вообще просил деньги, то еще пойдут всякие разговоры.Формально он не имел права звонить банкиру, с которым у нас были деловыеконтакты, не должен был просить деньги. Это можно счесть завуалированной формойвзятки. Вообще любая спонсорская помощь всегда подозрительна. Ну не объяснишьведь каждому, что деньги нужны на святое дело.

— Секретарь дала нам список сотрудников, которые вчера кнему приходили, — продолжал Зоркальцев, — у него вчера вечером было нескольконаших сотрудников.

— Сколько времени они беседовали? — спрашиваю я, ужепримерно зная, каким будет его ответ, и заранее оттягивая тот вопрос, который ядолжен ему задать.

— Смотря кто. Некоторые задерживались, некоторые выходилисразу.

— Кто задерживался больше всех? — я обязан задать именнотакой вопрос.

— Вы, — прямо отвечает Зоркальцев. Я успеваю заметить ивзгляд Кислова. — Только вы заходили к нему два раза и оба раза задерживалисьбольше чем на десять минут.

— У меня было к нему много дел, — ответил я уклончиво,стараясь увести разговор от этой темы. — А кто еще?

— Вот список, — протягивает Зоркальцев. Я взял список.Облонкова среди них нет. Впрочем, он бы и не пришел сюда, в кабинет. По своемустатусу он стоит гораздо выше, и Семен Алексеевич мог только напроситься к немув кабинет. Зоркальцев ничего больше не спросил, но мне очень не понравился еговзгляд. Он так пристально на меня посмотрел, словно считал меня главнымподозреваемым. Но все неприятности только начались. Откуда мне было знать, чтоони уже нарастали целой лавиной, которая должна была обрушиться на меня ипоглотить.

— Он куда-нибудь выходил? — спросил я. — Нужно узнать, кудаон выходил и на сколько. Кстати, почему Симы нет в приемной?

— Ее вызвал Дубов. Он как раз сейчас допрашивает ее вместе сЛобановым, — пояснил Кислов.