Святые Странники в Египте, неизвестно. Но Отец Небесный благоволил воззвать оттуда Сына Своего, для явления тайны, от века предопределенной, — как об этом предсказал св. Пророк: "из Египта воззвах Сына Моего". Ангел явился во сне Иосифу и сказал: востав поими Отроча и Матерь Его и иди в землю Израилеву, изомроша бо ищущия души Отрочате[16]. Иосиф встал, взял Младенца и Матерь, и пошел в землю Израилеву{39}.

Обратный путь Святаго Семейства, по палестинскому преданию, пролегал чрез долину Аскалонскую, памятную единоборством Давида с Голиафом, где дорога, не доходя до Иуты, направляется к источнику Пресвятой Девы (в селении Мельха) и уходит в долину Гигантов. За этою последнею долиною, невдалеке от Иерусалима, находится также горный ключ чистой и прекрасной воды, о котором предание говорит, что здесь Святое Семейство имело на обратном пути из Египта ночлег, во время котораго ниспослано было новое вразумление от Бога Иосифу, чтобы он не оставался в Иудее, а, отойдя в пределы Галилейские, поселился в Назарете, — что он и исполнил: да сбудется реченное пророки, яко Назорей наречется{40}.

Таким образом, Иосиф и Пречистая Матерь, по указанию Отца Небеснаго, бегством в Египет спасли Предвечнаго Младенца от ухищрений Ирода. Приняв на Себя естество человеческое, Господь благоволил испытать немощь его, кроме греха, и, находясь в состоянии уничижения, отложил употребление Божественной власти и силы против врагов Своих. Пришедши пострадать за мир и спасти людей, Он с самых первых минут земной жизни уже начал претерпевать те гонения и поругания, которыя должны были впоследствии окончиться крестною смертию[17].

Пребывание Спасителя в Египте можно также назвать предварительною проповедию о новом благодатном царстве Его, предуготовившую эту страну для успешнаго восприятия Евангелия. Страна, прежде наполненная идолами, дав убежище гонимому злобою Божественному Младенцу, по Его же благости потом соделалась убежищем подвижников христианскаго благочестия и в своих пустынях воспитала сонм светильников, разгонявших тьму местных заблуждений. "Если бы кто — говорит св. Иоанн Златоуст — проникнул теперь в пустыни Египта, то увидел бы там страну достойнейшую и высшую всякаго рая: там узрел бы он и многочисленные хоры ангелоподобных человеков, и соборы мучеников и исповедников, и сонмы дев, и попраную власть диавола, и царство Христово, блистающее во славе; увидел бы это и в городах, и в пустынях, и в последних еще более, чем в первых. Не так блистает небо множеством и разнообразием звезд, как блистают Египетския пустыни сонмами равноангельных человеков". Если впоследствии меч Магомета и покорил сынов святой Церкви: все-таки благодать Божия не оскудела, и в православных обителях еще хранятся заветныя древния святыни. Самая столица этой страны, среди исламизма, почтительно относится к местам, сохраняющим остатки святынь христианства, чему служат доказательством — древняя метохия патриарха Александрийскаго и Джувонийская, принадлежащая св. Горе Синайской. Патриаршая метохия имеет 8 церквей в разных местах Египта, и из них главная обладает следующими святынями: чудотворным образом Божией Матери "Скорой Услышательницы", мощами главы св. мученика Гавриила и руки св. великомученика Георгия, поразительно сохранившейся в неприкосновенной нетленности, и колонною, в которой он был привязан во время мучения.

VIII.

 ЖИЗНЬ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ ДО ЕЯ УСПЕНИЯ

Се мати твоя.

(Иоанн 19, 27)

Живописно открывается Назарет с гребня Галилейских гор, окружающих его со всех сторон; кремнистыя высоты скрывают отовсюду это место воплощения Божия. Путник, поднявшись по крутой стезе на вершину горы, до последней минуты не подозревает о близости этаго святаго места; но еще один шаг, — и пред ним открывается благословенный Назарет, смиренно прислонившийся к скату горы, понижающейся к оврагу. Здесть-то, незримо для очей мира и открыто лишь пред одним небом, Святое Семейство, по возвращении из Египта, проводило дни свои, в глубокой неизвестности, до тридцатилетняго возраста Спасителя.

Тихо потекла жизнь Святаго Семейства по возвращении из Египта и поселении в Назарете. Праведный Иосиф стал продолжать свои занятия древоделя; и Господь, будучи Сам "хлебом животным, сшедшим с небесе", дающим жизнь и пищу всякой твари, питался, вместе с Божественною Материю Своею, трудами рук беднаго древоделя. Но зато и Сын Божий, Господь господствующих и Царь царствующих, от самаго младенчества повиновался этому бедному древоделю до того, что даже разделят труды его, и притом с таким смирением и старанием, что люди не только называли его сыном "тектона" (плотника), но и просто "тектоном"{41}. И какою ревностною преданностию, какою пламенною любовию одушевлены были все действия праведнаго обручника относительно Господа и Его Пречистой Матери! Иосиф был таким заботливым попечителем Иисуса, что и Сама Пресвятая Дева называла старца "отцем" Своего Божественнаго Сына.

Жизнь Преблагословенной Девы текла в тех же занятиях и при том же смирении и благочестии, как и прежде. Есть предание, что Она учила грамоте детей обоего пола[18]. В рукодениях Она была неутомима попрежнему, и в часы, свободные от молитв и богомыслия, тщательно занималась ими, приготовляя одеяния для Себя и для Сына. Личность Ея безспорно имела великое значение в жизни и развитии Иисуса Христа. В Ней был чудный образ религиозной чистоты и материнской нежности, и главныя черты Ея — смирение и глубокое повиновение — отобразились в лице Христа.

Сладчайшим утешением для Нея, без сомнения, было видеть постепенно раскрывающееся Божестенное величие Своего Сына. Евангелист определенно говорит, что Божественный Отрок, в тишине домашней жизни, пред очами Благодатной Матери, и среди неусыпных попечений мнимаго отца, "возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости"{42}. Конечно, по теснейшему и нераздельному соединению в Нем естеств Божескаго и человеческаго, Он не имел нужны ни в охранении, ни в наставлениях; но, по глубочайшему смирению и снисхождению Своему к мерам человеческим, с величайшею любовию принимал их и ценил все заботы о Его спокойствии, которыми любовь нежнейшей Матери непрестанно окружала Его, стараясь на каждом шагу предупреждать Его желания. С кроткою покорностию Сына, Он внимал Ея напоминаниям и следовал внушениям, как словам лучшаго друга, преданнаго Ему всем сердцем. В глубине Божества Иисусова высочайшия совершенства премудрости, святости и благости пребывали, конечно, одинаковыми, без приращения и оскудения; но в человеческом естестве Его они обнаруживались постепенно: "Иисус преспеваше премудростию и возрастом и благодатию у Бога и человеков". Пресвятая Матерь Его вся была погружена в благоговейное внимание к тому, что видела в благодатном Сыне Своем и слышала от Него и о Нем.