— И да, и нет, — уклончиво ответил мужчина. — Ты все узнаешь, но не сейчас.

— Когда? — не отставала она. — И почему я все время попадаю в эту пустыню? Что это значит? Она существует в реальности? Вы — существуете?

— Дай мне руку, — тихо сказал незнакомец. — Не бойся. Пустыня — это всего лишь отражение твоего подсознания, а я… Я существую, но сейчас общаются исключительно наши души.

Катя пристально посмотрела на него, обдумывая, стоит ли рисковать, и, наконец, решилась.

Она осторожно сделала шаг вперед, протянула ладонь и…

Проснулась. И потом еще долго раздумывала над увиденным.

Почему она постоянно видит эти странные образы? Откуда они взялись? И кто тот таинственный незнакомец, которому она так нужна? И ожившая тьма… Странно все это.

А еще странно, что сон, начинавшийся так жарко и эротично, перерос в страшную реальность безвременья, как называла она свою пустыню.

Катя вздохнула. То, что сны не совсем обычны, она уже поняла. Это поначалу ей казалось, что это обычные кошмары. А потом, когда они стали повторяться с завидной периодичностью, поневоле пришлось признать, что не все так просто. Мрачная пустыня, ощущение приближающейся грозы, когда кажется, будто сам воздух гудит от разрядов молний, раскаленный песок и уродливые, высохшие кустарники…

Она попыталась вспомнить, когда впервые увидела этот страшный пейзаж. По всему выходило, что сразу, после папиных похорон. В ту первую ночь, когда она долго лежала без сна и смотрела сухими глазами в едва заметно белеющий потолок и пыталась понять, как жить дальше. Тогда она не плакала. Да, и, вообще, не плакала. Ни слезинки не проронила. Не получалось. Ей казалось, что все слезы скопились внутри, да так там и остались, оседая разъедающей болью и глухим отчаянием. И у нее не было сил побороть это отчаяние или смириться с ним. Темное, вязкое, всеобъемлющее оно давило, терзало, переполняло и убивало ее. А потом, почти под утро, она провалилась в сон и именно тогда впервые увидела мрачную пустыню и ее таинственного обитателя.

Катерина потерла уставшие глаза. С той тяжелой ночи прошло чуть меньше года, а сны так и продолжали преследовать ее, с завидной периодичностью.

— Доброе утро.

Поздоровавшись, Катя устроилась на заднем сиденье знакомого уже автомобиля.

— Доброе, — откликнулся водитель и посмотрел на нее в зеркало заднего вида. — Как настроение? Отдохнули после поездки?

— Настроение хорошее, — отозвалась Катерина. — А вот насчет отдыха… Знаете, Петр Андреевич, у меня такое ощущение, что я не из командировки, а, скорее, из отпуска вернулась.

— Значит, Константин Сергеевич не сильно работой загружал? — по-доброму усмехнулся шофер, выезжая из двора и встраиваясь в поток машин.

— Нет, — коротко ответила Катя. — Не сильно.

Она немного помолчала, а потом, словно невзначай, поинтересовалась:

— Петр Андреевич, а как так получилось, что Константин Сергеевич без секретарши остался? Она сама уволилась или… — Катя не договорила, позволяя водителю самому завершить фразу.

Тот бросил на нее внимательный взгляд и спокойно ответил:

— Извините, Катерина Алексеевна, но с такими вопросами — не ко мне. Я в дела начальства не лезу. Кручу себе баранку, и все.

— И что, хотите сказать, что ничего не знаете и не замечаете? — попыталась подловить его Катя. — Ни в жизнь не поверю.

— Мне по должности не положено замечать то, что меня не касается, — серьезно посмотрел на нее шофер, и она поняла, что ничего он ей не скажет. Можно было и не пытаться.

— Дождь какой зарядил, — перевел разговор на нейтральную тему Петр Андреевич. — А на юге сейчас жара, наверное. И море теплое, да?

— Наверное, — односложно ответила Катя. На море ей побывать не довелось. Но она не жалела. Море она и раньше видела, а вот горы… С горами познакомилась впервые.

— Понравилось вам там? — Петр Андреевич улыбнулся в усы.

— Да, конечно, — кивнула Катерина.

Вдаваться в подробности не хотелось. Почему-то казалось, что все, что произошло с ней на юге, лучше сохранить в тайне. Тем более, что она так и не сумела разобраться ни в поведении шефа, ни в своих собственных чувствах. Чего он тогда так завелся с ее самочувствием? И, главное, почему она так покорно подчинилась нелепому медосмотру? Нет, потрепыхалась, понятно, но ведь могла же твердо отказаться. И никто бы ее не заставил.

Катя нахмурилась, пытаясь понять, что с ней, вообще, происходит. Нет, шеф на нее явно как-то неправильно влияет. Совершенно неправильно.

Петр Андреевич кинул на Катерину еще один быстрый взгляд и понятливо прекратил расспросы.

Она, в очередной раз, подивилась проницательности водителя. Удивительный дядечка. Умный, внимательный, не болтливый. Да-а, Терсенов умеет подбирать кадры.

Терсенов. Снова вспомнились холодные голубые глаза, и Катя вздохнула. Наваждение какое-то. С чего она так запала на шефа? И ведь понимает же, что это глупо, а сделать ничего не может. Еще ни разу не чувствовала ничего подобного.

Нет, ей, конечно, нравились парни, у нее даже были два серьезных романа, но никаких особых эмоций она не испытывала. Ну, да, приятно. Но ни "бабочек в животе", ни любви с первого взгляда. Когда подруги делились с ней подробностями своих страстных "любовей", Катя выслушивала их, но особо не впечатлялась. Ничего удивительного в этом не было. Сама-то она до двадцати двух лет дожила, и ни разу ни в кого не влюбилась. А тут…

Катерина грустно усмехнулась. Надо ж было так вляпаться. Жила себе спокойненько, без этой самой любви, и дальше бы прожила. Так, нет же. Стоит только взглянуть на Константина, и в душе что-то вспыхивает. И дыхание сбивается. И внутри горячо-горячо становится. Не иначе, это ей в наказание за самоуверенность. Видно, судьба решила ее проучить. Не верила? А вот тебе. Влюбишься в самого неподходящего мужчину и узнаешь, каково это, мучиться и страдать от неразделенной любви. А уж то, что именно такой она и будет, Катя даже не сомневалась. Еще бы. Да, Константин на нее никогда и не посмотрит с интересом. Богатые мужики совсем другой сорт женщин предпочитают. С параметрами, так сказать. Чтобы грудь не меньше троечки была, ноги длинные, губы пухлые, личико смазливое. И сексуальность чтоб прям наповал сражала.

Мало, она, что ли, насмотрелась на любовниц Амбарцумова? Все, как отксеренные.

Нет. Она даже близко не подходит под эти стандарты. Да, и не стремилась никогда. Зачем? Себя нужно любить такой, какая ты есть. И принимать тоже. Вот, еще бы сердце заставить не реагировать на неподходящих мужчин…

До особняка доехали в молчании.

— Хорошего дня, — остановившись почти у самых ступеней и открыв ей дверцу, попрощался Петр Андреевич.

— Спасибо, — вежливо отозвалась Катерина, поглядывая на высокие деревянные двери, за которыми ее ждал новый рабочий день и непредсказуемый начальник.