Роби по-прежнему не обронил ни слова.

Джули поглядела за окно.

– Кроме родителей, у меня никого не было. И я убежала, когда могла остаться и помочь им… Теперь они мертвы. Понимаю, что еще мала, но я могу вам помочь. Если только вы дадите мне шанс.

Роби тоже поглядел за окно.

– Ладно. Сделаем это вместе. Но придется непросто.

– И что мне делать сперва? – пылко спросила Джули.

– У тебя в сумке есть бумага и ручка?

– Да. И ноутбук, который мне выдали в школе.

– Насколько давно ты виделась с родителями?

– С неделю.

– Ладно, запиши всё, что сможешь вспомнить, о последней паре недель. Постарайся припомнить всё, что видела, слышала или подозревала. Всё, что говорили родители. Каким бы малозначительным это ни казалось. И обо всех окружающих, с кем они были знакомы или разговаривали.

– Это чтобы меня занять или действительно важно?

– Ни у тебя, ни у меня нет времени, чтобы терять его на переливание из пустого в порожнее. Это нам понадобится.

– Ладно, сделаю. Начну сегодня же вечером.

Роби встал, чтобы уйти.

– Уилл!

– Ага?

– Я буду хорошим напарником, вот увидите.

– Ничуть не сомневаюсь, Джули.

Но внутри у него все заледенело. Куда уж лучше работать в одиночку. Не по душе ему тащить бремя еще одной жизни.

– Роби, выкроите минутку на чашечку кофе?

Звонила Николь Вэнс.

Уилл ответил на звонок по пути вниз в лифте, когда покинул Джули. Он дал девочке ключ от квартиры, но просил не уходить, не сообщив сперва ему. И велел включить сигнализацию.

– Есть какое-нибудь продвижение по делу? – спросил он у спецагента.

– Есть заведение, не закрывающееся допоздна, на юго-востоке, у пересечения Первой и Ди, называется «Доннеллиз». Я могу быть там через десять минут.

– Дайте мне еще десять сверх того.

– Надеюсь, не помешала?

– Увидимся там.

Роби сел в свою машину, припаркованную на улице. В этот час уличное движение в городе было легким. Припарковавшись на Первой, он поглядел на маячащий фоном купол Капитолия. Пятьсот тридцать пять членов Конгресса проворачивают свои дела поблизости отсюда в различных зданиях, названных в честь давно покойных политиков. Их, в свою очередь, окружает армия лоббистов, сидящих по уши в деньгах и трудящихся не покладая рук, чтобы убедить избранных сановников в непогрешимой праведности своего дела.

Для столь позднего часа в «Доннеллиз» было весьма оживленно. Большинство посетителей пили нечто покрепче кофе. Когда Роби нарисовался на пороге, Вэнс помахала ему из глубины главного зала.

Уилл сел напротив нее. Она была в цивильном, потому что пришла из дому. Слаксы, туфли, голубой свитер, вельветовая куртка. Хороший выбор для прохладной погоды. Распущенные волосы ниспадали до плеч. На работе они были стянуты на затылке. Длинные волосы на месте преступления порой создают проблемы. От нее пахло недавним душем и легким ароматом духов. Должно быть, надраивалась усердно, подумал Роби. Смрад смерти въедается в самые поры.

Чашка кофе была припаркована прямо перед ней. Взмахом руки Уилл привлек внимание официантки, а затем показал на чашку Вэнс и на себя. Дождался, пока та подойдет с чашкой свежего кофе и отбудет, и только после этого сосредоточился на Николь.

– Итак, я здесь.

– Вас трудновато найти.

– Вы позвонили мне всего раз.

– Нет, я имею в виду в СКРМО. Я звонила по тому номеру, что вы дали. Там подтвердили, что вы у них работаете, но ваше досье засекречено.

– В этом нет ничего ошеломительного. Я же вам говорил, что некоторое время провел за границей. Такие дела засекречивают. А теперь вернулся. – Отхлебнув кофе, Роби поставил чашку обратно. – Пожалуйста, скажите, что это не единственная причина, по которой вы пригласили меня на эту встречу.

– Не единственная. Я не люблю терять время попусту, так что приступим.

Она извлекла из сумочки, стоявшей рядом, манильскую папку, открыла и вынула оттуда несколько фотографий и страниц.

– Сведения о Рике Уинде.

Роби пролистал фото и письменные материалы. На одном из снимков был мертвый Уинд, висящий над полом своего ломбарда, смердящим мочой. На остальных был живой Уинд. На нескольких из них – в военной форме.

– Армия, а?

– Кадровый военный. Пошел на службу в восемнадцать лет. Отслужил от звонка до звонка и демобилизовался. Ему было сорок три.

– А дети у них маленькие. Поздно обзавелись?

– Джейн и Рик Уинд были женаты десять лет. Масса неудачных попыток забеременеть. Сорвали банк дважды за три года. Потом решили покончить с браком. Вот и поди разберись.

– Может, Рик Уинд решил, что не хочет быть отцом?

– Не уверена. У них была совместная опека над детьми.

– Где он жил?

– В округе Принс-Джорджес, Мэриленд.

– Причину смерти установили?

– Судмедэксперт еще возится с ним. Никаких очевидных ранений, кроме отрезанного языка. – Она помолчала. – Не так ли мафия поступает со стукачами?

– А у Уинда были связи с мафией?

– Нет, насколько нам известно. И он не сотрудничал ни с какими федеральными органами или местными полицейскими следователями в роли информатора. Но держал ломбард в дурном районе. Может, отмывал грязные деньги и попался на том, что запустил руку в банку с вареньем…

– И они же убили его жену и ребенка?

– Может, в качестве предупреждения для будущих любителей снимать пенки.

– Пожалуй, это перебор. Тем паче они не могли не знать, что Джейн Уинд – госслужащая, и ее убийство автоматически вовлечет ФБР. В смысле, к чему напрашиваться на лишние неприятности?

– Спасибо за вашу веру в доблесть Федерального бюро расследований на ниве искоренения преступности.

– Время смерти? – справился Роби.

– Около трех суток, говорит судмедэксперт.

– Никто не заметил его исчезновения? Его бывшая?

– Я же сказала, у них была совместная опека. Как раз шла ее неделя. Очевидно, они почти не общались. В ломбарде он работал один. Может, особой дружбы ни с кем не водил.

– Ладно, но все это могло обождать и до завтра.

– Ствол, найденный нами возле взорванного автобуса, – тот самый, который выпустил пулю в половицу Джейн Уинд.

– Я знаю. Вы мне уже говорили. – Взяв чашку, Роби сделал еще глоток.