Артур отвечает Виктору, быстро нажимая указательным пальцем на клавиши сенсорного дисплея:

– Я у клуба «Катулл».

Виктор какое-то время не отвечает, проверяя, отмечен ли этот клуб на карте и сможет ли автопилот его найти, затем, убедившись, что в районе, в котором сейчас находится Артур, есть только одно заведение с таким названием, он пишет своему новому другу:

– Оставайся там, я заеду через 15 минут.

Артур возвращается обратно, ему нужно пройти пару кварталов, чтобы вновь оказаться рядом со своим домом, напротив клуба. На перекрестке ему на встречу попадается компания пьяных парней, они тычут в него пальцами, громко, переливисто ржут. Больше всего их внимание привлекают его длинные волосы, и они отпускают несколько оскорбительных фраз по этому поводу. Артур, опустив глаза и ускорив шаг, проходит мимо и, посмотрев, нет ли машин, пересекает дорогу на красный свет.

Когда он сворачивает на нужную ему улицу, он замечает полицейскую патрульную машину, припаркованную за мусорными бачками, чуть поодаль от входа в клуб. Плохое предчувствие закрадывается к нему в душу. Он вспоминает взорванные вагоны метро, то, как шел с бородачом Хасаном, так похожим на террориста, по тоннелю. Были ли там видеокамеры и не разыскивают ли его теперь по всему городу? Возможно, все это сон, но ему не хочется провести его остаток, отвечая на бесконечные вопросы следователя в грязном полицейском участке. Как-то раз он просидел пять часов в отделе по борьбе с ювенальной преступностью, когда его поймали в школе с пакетом индийской конопли. Там устроили такой цирк, было столько мягких угроз и увещеваний, столько фальши и лицемерия, что он чуть не проблевался. Попасть в руки правоохранительных органов это последнее, что он хочет, и поэтому он решает дожидаться Виктора, встав на углу улицы, так, чтобы, если полицейский выйдет из машины и пойдет к нему, он смог бы пуститься наутек.

Простояв минут пять, Артур слышит, как со скрипом открывается стальная дверь, видимо, деформированная при взломе. Через пару мгновений из подвального помещения клуба появляются двое мужчин в полицейской форме. Вглядевшись, он замечает, что они несут большой картонный короб, набитый, судя по их неуклюжим движениям, чем-то тяжелым. Дотащив запакованный в картон груз до машины, они с трудом впихивают его в багажник, от души хлопают дверцей, громко смеются. В противоположном конце улицы появляется большой черный внедорожник Виктора, он неспешно приближается, паркуется на тротуаре прямо напротив клуба, почти полностью закрыв собой полицейскую машину. Артур продолжает наблюдать, выглядывая из-за угла. Полицейские в спешке запрыгивают в свое авто, разворачиваются и, резко разгоняясь, оказываются на перекрестке улиц, где стоит Артур. Стекло со стороны пассажира опускается, открывая взгляду широкое лицо в больших солнцезащитных очках, и Артуру кажется, что полицейский смотрит прямо на него и еле сдерживает смех. Интересно, почему он не снимает очки даже ночью, зачем прячет свои глаза?

В кожаном кремовом кресле сидит парень. Чёрные волосы свисают свалявшимися локонами на его лоб, тонкие губы слегка искривлены – он смотрит на двустворчатую витражную дверь напротив. Его поджарое мускулистое тело, нагое, смуглое от загара, его чёрные, немного оттопыренные плавки. Лёгкий сквозной ветерок ласкает его ещё покрытую испариной кожу… Трепет муслиновых занавесок на окне, поскрипывание стальных крючков внутри карниза.

Одна из створок двери неплотно прикрыта и слегка шевелится из-за ветра: разноцветные, сплавленные друг с другом осколки стекла слабо сияют в полумраке комнаты, словно ожидая яркого света извне, который заставит выложенный из них узор ожить. Парень ёрзает в кресле, почёсывает свой левый бок, потом, перекинув руку за спину, пытается дотянуться до лопатки… Возможно, ему стоило бы принять душ. Он внимательно осматривается, как бы запоминая точное расположение предметов: стеллажи с книгами по обе стороны от дверного проёма, серебристые ветки люстры с пока тусклыми соцветиями ламп… Молочно-белый ковёр почти полностью покрывает пол, его длинный, нежный ворс приятно щекочет ступни. По правую руку от кресла, в котором он сидит, стоит низкий журнальный столик со столешницей из толстого закалённого стекла: опрокинутый пластиковый бутылёк, россыпь вывалившихся из него, глянцево-розовых капсул. Какие-то старые, пожелтевшие фотографии с фигурками детей на фоне снега… Высокий стакан с колой, повисшие на его стенках серебристые пузырьки газа, вот-вот готовые всплыть.

Хмыкнув, парень отправляет пару капсул к себе в рот, запивает их колой – сотни пузырьков, сорвавшись со стенок стакана, взрываются на поверхности, выбрасывая в воздух мелкие, ароматные капли влаги. Какое-то время ничего не происходит. Он зевает, потом, расслабившись, прикрывает глаза. Чёрные, высокие волны катятся перед его внутренним взором, разбиваясь о скалы, вспениваясь. Крики чаек, икринки их бессмысленных, уставившихся на него глаз… Ему уже кажется, что сейчас он провалится в сон, но тут кресло под ним слегка вздрагивает. Парень спешно размыкает веки, оглядывается. Лёгкий озноб пробегает по его позвоночнику: желтовато-прозрачная, липкая жидкость сочится из расширившихся, покрывших всё кресло пор. Он переводит взгляд на стол и видит, как рассыпанные по нему капсулы начинают скользить сквозь толщу стекла, утопая в нём, стремясь вниз. Тихие, почти слитные щелчки отчётливо слышные на фоне сигнализации, только что сработавшей у какого-то авто во дворе. Его пульс ускоряется, он чувствует, как частые гулкие удары сердца толкают кровь по его сосудам, как она врывается в его мозг… Проникнув через столешницу, первая капсула беззвучно падает на пол, исчезая в высоком ворсе ковра. За ней следует вторая, третья… Треск становится сильнее.

Парень испытывает неимоверное возбуждение: множество мурашек пробегает по его спине, шее – они опутывают своей электрической сетью его голову, заставляя её онеметь, кружатся вокруг ушей, забираются внутрь. Он нервно хихикает, ёжится, передёргивает плечами, понимая, что кожа его рук начала прирастать к подлокотникам: тонкие розовато-жёлтые нити тянутся от его пор к порам кресла и ему кажется, что по ним уже туда-сюда циркулирует сок. К эйфории примешивается страх. Парень резко встаёт и сукровица из разорванных сосудов прыскает мелкими струйками во все стороны. Он стонет так, как будто наконец кончает после очень продолжительного полового акта. В его глазах мутнеет, он делает несколько шагов вслепую и, оказавшись в центре комнаты, понимает, что что-то пошло не по плану. На него вновь наплывают какие-то чуждые ему образы: скалистый островок рифов где-то в море, далеко от материка, жирные крикливые чайки, их выложенные перьями тельца, в которые ему так хочется вонзить свои подгнившие зубы. Он представляет, как тёплая солоноватая кровь обильно льётся в его глотку, питая его, давая возможность прожить ещё один день.

Покалывание в ногах заставляет парня очнуться. Он смотрит себе на ступни и видит, что они уже почти до конца погрузились в покрытый ковром пол. Пытаясь освободиться, он изо всех сил дёргает ногами, но только вязнет ещё глубже – по щиколотки. Оцепенев от удивления, он внимательно прислушивается к своему телу: тепло волнами накатывает на него снизу, доставляя ему непередаваемое удовольствие. Его член наливается кровью, напряжённо подрагивает, высовываясь из трусов. Он вновь смеётся: по ковру от него кругами расходится розовая, маслянистая рябь, словно от упавшей в лужу капли топлива из выхлопной трубы. Вспыхнувший в прихожей электрический свет заставляет выложенный из стекляшек узор переливаться разными цветами, отбрасывая радужные блики на пол напротив: их неровная граница подрагивает недалеко от его ног. Нагнувшись вперёд, он почти дотягивается до неё рукой, но тут что-то тёплое плотно обхватывает его голени и с силой тянет тело вниз, в эту вязкую массу, так, что он рывком проваливается в неё по пояс. Широко раскинув руки, цепляясь за ворс, парень пытается остаться на поверхности, но, не смотря на это, всё равно продолжает погружаться, медленно, но верно. Автосигнализация вдруг умолкает, не доведя своей последней, искаженной трели до конца и он слышит голос девочки, её смех по ту сторону – кажется, она провожает друзей. Когда они открывают стальную дверь в коридор, сквозняк усиливается: аквамариновые занавеси на окне взмывают под потолок, по белесым травинкам ворса пробегает рябь. Незафиксированная створка начинает раскачиваться взад-вперёд и ему почти удаётся разглядеть то, что за ней скрыто: наклонившись, девочка обувается в бирюзовые кроссовки, не развязывая шнурков – она натягивает их по очереди себе на пятки указательным и средним пальцами правой руки, разговаривая при этом с кем-то, кого он не видит, кто уже вышел из квартиры. Её маленькие упругие ягодицы, обтянутые короткими джинсовыми шортами, её стройные, загоревшие ноги… Тут створка двери, открывшаяся до этого довольно широко, стремительно захлопывается перед ним – теперь уже на защёлку. Стёклышки витража ещё какое-то время горят своим волшебным светом, прежде чем погаснуть для него навсегда.