— Плевать, — ответила я. — Если мы не сможемих посадить, значит, я просто возьму и убью их. Посмотри на меня… Онипоплатятся. Ты мне веришь? — Мы сидели и таращились в глаза другдруга. — Ты мне веришь? — повторила я.

Он кивнул и наконец заплакал. Мы посидели обнявшись, слегкараскачиваясь, Денис всхлипывал и жался ко мне, а я гладила его плечи, смотрелав окно и думала: «Ну, вот, наконец-то я сошла с ума по-настоящему», — ноэта мысль не особенно меня пугала. Если честно, мне было наплевать: спятила яили нет. Мне только очень хотелось верить, что я смогу сдержать данное емуобещание. Не помню, сколько мы так сидели, забыв про то, что нас скорее всегоищут, мальчишка начал успокаиваться, а я сказала:

— Выше нос, — и протянула ему руку.

— Не так, — покачал он головой и стал обучатьпремудростям особого рукопожатия. Со второго раза я запомнила и больше непуталась. Он подставил ладонь, я ударила по ней и сказала:

— Раз, — потом пришла его очередь, и он сказал:

— Два, — потом ладони сошлись, и мы вместезакончили:

— Чика.

Я завела машину.

— Надо сообщить в милицию.

— Зачем? — испугался Денис.

— Твоя мама не должна там лежать… а потом я позвонюСаше.

Сашу удалось застать дома, моему звонку он очень удивился.

— Что происходит? — спросил торопливо. — Тебяищут… это ведь все чепуха, верно?

— Если ты имеешь в виду похищение ребенка,конечно, — ответила я, втайне поражаясь своей способности говоритьспокойно. — Боюсь, все остальное совсем не чепуха. Саша, я понимаю, мойзвонок к тебе, должно быть, выглядит странно, но… в общем, обратиться мнебольше не к кому. Встречаться со мной сейчас — значит для тебя нарушитьпрофессиональную этику…

— Что за глупость ты говоришь, — перебил он. —Что вообще происходит?

— Приезжай, и я все тебе расскажу, — попросила я ис огромным облегчением услышала:

— Говори куда, я сейчас же подъеду.

— Он поможет? — спросил Денис, когда я вернулась вмашину.

— Надеюсь. Идем, он подъедет через полчаса, у нас ещемного дел.

Мы вошли в парк и направились к старой тренировочной вышке:когда-то желающие могли спрыгнуть с нее с парашютом. Это развлечение давноисчезло из аттракционов парка, но вышка осталась, ребятишки использовали ее поиному, неведомому взрослым назначению. Мы подошли ближе.

— Площадку видишь? — спросила я Дениса.

— Ну…

— Лезь туда. Ляжешь и понаблюдаешь за аллеей. Он долженподойти вон к той скамье у фонтана. Если все нормально, дашь знать. Если хотьчто-то покажется тебе подозрительным, свистнешь дважды. Сзади нас дыра взаборе, думаю, удрать мы сможем. Если они меня все-таки прихватят, ты смирнолежишь на своем месте и никуда не суешься. Потом пойдешь к моему другу, егозовут Костя, адрес я тебе напишу.

— Может, вместе пойдем? — забеспокоилсяДенис. — Ну, к этому твоему, Саше то есть…

— Слушай, что тебе говорят. Держи адрес и лезь навышку. Я укроюсь за детскими домиками. Все нормально — свистнешь один раз,опасно — два. Не перепутаешь?

— Дурак я, что ли? — обиделся Денис и сталподниматься на вышку, а я пошла к детской площадке. Конечно, подобныепредосторожности были более чем смешны, им (бог знает, кого я обозначила этимсловом) вовсе необязательно устраивать засаду в аллее. Можно дождаться, когдамы выйдем из парка. Или прочесать окрестности, обнаружить нашу машину и ждатьтам. Но об этом лучше не думать.

Я увидела Сашу. Он торопливо шел, оглядываясь по сторонам иявно кого-то высматривая. Оказавшись возле скамейки, сел, потом поднялся ипрошелся до фонтана и обратно. Он смотрел по сторонам, я наблюдала за ним, ачто делал Денис, мне неведомо, надеюсь, внимательно следил за аллеей. Тутраздался разбойничий свист, от неожиданности я подпрыгнула, хотя вроде быдолжна была быть готова к условному сигналу, но у меня вечно все получаетсянаоборот. Я замерла, ожидая, свистнет ли он еще раз. Повторный свист так и нераздался, видно, ничего подозрительного он со своей вышки не углядел, и язаспешила к фонтану. Саша заметил меня и пошел навстречу.

— Я уже начал беспокоиться, — сказал он, беря меняза руку. Мы устроились на скамье. — Что случилось? — спросил он.

Я коротко и по возможности понятно изложила нашу историю.Саша хмурился и выглядел озадаченным.

— То, что ребенок видел человека в форме, еще не значит,что тот действительно служит в милиции…

— Денис видел его не один раз… Он знает, что этот самыйВася точно из милиции… И я видела удостоверение у того типа…

— Удостоверение — это просто бумажка. Жаль, ты недогадалась позвонить и проверить, есть ли среди сотрудников человек с такойфамилией…

— В тот момент у меня не было повода подозревать его.

— Ладно, ситуация более-менее ясная: по какой-топричине эти двое совершили убийство, вы — свидетели преступления, и они хотятот вас избавиться.

— Что нам делать? — с надеждой получить ответ,который разом облегчил бы мое существование, спросила я.

— Что делают в случае убийства? — вздохнулСаша. — Заявляют в милицию.

Облегчать мне жизнь он не собирался, не хотел или не мог,что, в сущности, значения не имело. Главное — камень на сердце и петля на шеевсе еще давили и тянули, а облегчения не предвиделось.

— Сашенька, — сказал он и даже погладил моюруку. — Пойми, других путей просто не существует… Ты должна пойти вмилицию и рассказать все, что видела. Возможно, это нелегко, но по-другомупросто нельзя, — повторил он, — по-другому не бывает.

— А если я боюсь идти в милицию? — нахмуриласья. — Боюсь, что меня убьют.

— Где тебя убьют? — не понял он.

— Да где угодно: на улице, в квартире или в той жемилиции. Запрут где-нибудь до выяснения всех обстоятельств, а потом окажется,что ночью я повесилась на шнурках, которых у меня не было.

— Ты сама-то в эту чушь веришь? — удивился он.

— Верю, — кивнула я и посмотрела на него.

— Тогда чего ты от меня хочешь?